– Там кто-то есть, слева от нас… – прошептала я. Мне показалось, что темная фигура поднялась из болота, но тут же исчезла, как только я на нее посмотрела.
– Продолжай идти и не смотри туда, – посоветовала Торн. – Не волнуйся, существа, населяющие эти болотистые места, недостаточно сильны, чтобы выжить в городе. Скорее всего, это глипп.
Это слово я слышала впервые, и Торн сразу же пояснила:
– Элементаль нижнего уровня, который любит грязь и застоялую воду. Демон сожрал бы его в одно мгновение. Кстати, когда они очень голодны, то становятся по-настоящему отчаянными.
Мы дошли до одного из первых домов – двухэтажного строения с разбитыми окнами и изодранными кружевными шторами. Внутри было темно, но я заметила, что занавеска дернулась и что-то тонкое и серое скрылось в глубине комнаты.
– Из-за этого тоже не стоит беспокоиться, – сказала Торн. – Как я уже говорила, самые опасные существа собираются в прибрежной части города и вокруг базилики.
Оставалось только надеяться, что Торн права. Здесь она была моим единственным другом.
Теперь мы шагали по узкой аллее между двумя каменными зданиями: впереди мелькали огни, и до меня доносилось невнятное бормотание. Через несколько мгновений мы вышли на оживленную мощеную улицу, которая уходила далеко наверх. В окнах мерцали свечи, а темную сторону улицы, куда не проливался отблеск кровавой луны, освещали факелы. Такого места не сыскать ни в одном уголке земли.
В отличие от серых мощеных улиц Графства, камни мостовой здесь были черными и блестящими, как кусочки угля. Но самым зловещим мне показался дренажный канал, вырытый недалеко от домов по левой стороне улицы: в нем текла темная жидкость. У меня перехватило дыхание, когда я поняла, что она похожа на старую кровь, которую обычно смывают с пола мясной лавки после окончания торговли. Я чувствовала ее тошнотворный медный запах.
По улице, потупив глаза, бродили мертвецы в лохмотьях и стоптанной обуви. У одной женщины с темными спутанными волосами в горле торчала рукоять кинжала, а бегущая из раны кровь насквозь пропитала все платье.
Я взглянула на Торн: ее изувеченные руки все еще сильно кровоточили. Так значит, то, что произошло с человеком перед смертью, не оставляет его и во Тьме… Если это так, скоро я могу увидеть куда более жуткие вещи.
– Опусти глаза! – прошипела девочка. – Иначе привлечешь к нам внимание!
Я посмотрела в сторону Торн и увидела, что она идет с опущенной головой. Я сделала то же самое, хотя не поняла, зачем это нужно.
– Все же и так смотрят в землю. Как они заметят что-то странное в нашем поведении? – прошептала я в ответ.
– У тебя еще будет время для вопросов, Алиса, – пробормотала Торн так тихо, что я едва услышала. – Не этих людей нам стоит бояться. Их мы называем понурыми мертвецами – это бедные слабовольные души, которые становятся добычей чаще всего. Как ты думаешь, чем питаются те, кто посильнее? Эти мертвецы лишь источник крови – местная валюта!
Глава 6
Хищники и добыча
Мы свернули за угол и попали на похожую улицу, также идущую вверх. По ней брело еще больше понурых мертвецов, почти во всех окнах горели свечи, и я всей кожей ощущала невидимые враждебные взгляды.
Вдруг вдалеке послышался жуткий визг, от которого меня бросило в дрожь. Когда-то я уже слышала этот звук… Но где это было?
Крик раздался снова, и на этот раз гораздо громче. Кто бы это ни был, он быстро приближался к нам. Когда в третий раз визг эхом прокатился по мощеной улице, я поняла, что он доносится с неба. Теперь я его узнала – это был крик мертвой птицы, которую иногда называют козодоем, в Графстве она обычно летает по ночам. Я сама часто использовала этот жуткий вопль в качестве тайного сигнала, когда хотела связаться с Агнессой Сауэрбатс. Как же я могла забыть? Вдруг по спине пробежал холодок: я вспомнила, у кого был такой фамилиьяр[1], – у Морвены, самой могущественной водяной ведьмы и еще одного ребенка дьявола. Когда-то Грималкин убила ее и отправила во Тьму.
От одной мысли о встрече с ней меня охватил ужас. Ведьма обладала огромной силой и скоростью, а с помощью кровавого глаза могла заморозить жертву, чтобы потом разорвать ее на куски и выпить кровь. Морвена и при жизни была очень опасной, а после смерти могла стать еще кровожаднее. Мое сердце наполнилось тревогой.
Теперь птицу стало видно: она низко пролетела над крышами домов, и при свете кровавой луны оперение засветилось огнем. К моему удивлению, через несколько мгновений она исчезла, и ее крик донесся уже издалека. Неужели она ищет нас, как когда-то искала Тома Уорда в болоте возле мельницы Билла Аркрайта? Если она действительно нас выслеживает, то скоро появится ее жуткая хозяйка – в этом я не сомневалась.
С помощью Тома Уорда Грималкин убила Морвену и ее фамильяра. Я тогда тоже сыграла свою роль, и это привело ведьму к погибели – об этом она, скорее всего, узнала во Тьме от других мертвецов. Я ее враг, и теперь она хочет отомстить.
Одно обстоятельство все же играло мне на руку и делало Морвену не такой опасной: естественной средой обитания ведьмы была вода, она не могла долго обходиться без влаги и болота. Вдали от воды она быстро теряла силы. В этом городе много мощеных улиц, а единственной жидкостью, которую я здесь видела, была кровь.
Но вдруг во Тьме все иначе? В конце концов, ведьма уже мертва. Неужели вода до сих пор нужна ей?
Тут со стороны базилики раздался бой колокола: при каждом ударе вибрировали зубы и челюсти; казалось, от этого леденящего душу звука дрожат даже булыжники под ногами. Торн схватила меня за руку и потянула с улицы в узкий переулок, надавив мне на плечо, чтобы я присела.
Колокол ударил тринадцать раз. Почти сразу в конце улицы послышался крик, а потом, чуть ближе, кто-то заревел от боли.
– Что происходит? – шепотом спросила я.
Торн поднесла губы прямо к моему уху и прошептала:
– Колокол звонит часто, но точное время предсказать нельзя, поэтому ходить по этим улицам небезопасно. Он играет роль Избирателя: если ты выбран, чтобы снова умереть, тебя призывают с последним ударом – страшный голос внутри разума заставляет жертву идти прямо к базилике навстречу смерти.
– Но что, если избранный не пойдет?
– Большинство мертвецов не могут сопротивляться голосу, но в любом случае лучше повиноваться. Те, кто умирает во второй раз, почти не испытывают боли, а вот за теми, кто убегает, ведется беспощадная охота, и они погибают долго и мучительно.
– Ты видела, как это бывает? – спросила я.
