– Как раз пытаюсь решить, – ответил Айво. – С вашей точки зрения, пожалуй, хуже, потому что столь миловидное создание опасно отправлять во Францию даже с провожатым.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась Кара.
– Вы слишком молоды, слишком привлекательны и наверняка происходите из весьма респектабельного семейства.
– Но это же просто смешно! – возмутилась Кара. – Вы ничего обо мне не знаете и не стройте лучше никаких предположений. Я – просто надоедливая особа, вторгшаяся в вашу жизнь, потому что мне надо было, чтобы меня кто-то увез из Лондона. И я не хочу, чтобы со мной обращались, как со светской дамой, которой я не являюсь.
– Думаю, мне лучше знать, как с вами обращаться, – перебил девушку маркиз. – Даже если вы и не светская дама, вы все равно очень молоды, и в таком возрасте, хотите вы этого или нет, вам необходима в путешествии компаньонка.
Отставив в сторону бульонницу, Кара сказала, поморщившись:
– Какой вы зануда! Теперь мне придется сбежать и от вас, а не только от…
Она резко остановилась, сообразив, что чуть не выдала себя.
Потом, словно догадавшись, что маркиз внимательно прислушивается к каждому ее слову в надежде, что девушка выдаст себя, она сказала:
– Раз вы так добры, что предложили мне постель на ночь, мне хотелось бы отправиться в отведенную мне комнату. Я так устала, что могу наболтать лишнего, а потом пожалею об этом.
– Я позволю вам отправиться в постель с одним условием, – сказал маркиз, строго глядя на гостью.
– Что же это за условие?
– Вы дадите мне слово чести, поклянетесь на Библии или на чем-нибудь еще, что считаете священным для себя, не убегать, не обсудив со мной, как вам лучше быть дальше.
Последовала пауза. Затем Кара спросила:
– А если я откажусь принести подобные клятвы?
– Тогда, – сказал маркиз, – как ни жаль, но мне придется либо приказать запереть вас на ночь, либо – и это будет для вас куда более неприятно – попросить свою экономку прислать одну из горничных, чтобы та ночевала с вами в комнате и следила, как бы вы не убежали.
– Как вы смеете предлагать мне такое и вообще брать на себя заботу обо мне в столь назойливой форме?
Маркиз рассмеялся.
– Сейчас вы похожи скорее на молодую тигрицу, а не на юную леди. Однако даже молодых тигриц сажают на ночь в клетку.
– Возможно, я сделала ошибку, выбрав именно ваш экипаж, чтобы выехать из Лондона, – выпалила Кара. – Я подумывала о том, чтобы поехать с юным Баком, хотя у него была всего четверка лошадей, но он выпил слишком много вина на приеме у принца-регента, и мне пришлось покинуть его экипаж, о чем он, впрочем, так и не узнал.
Маркиз подумал, что Кара слишком невинна, чтобы понять, что могла оказаться в весьма неприятном положении, оставшись наедине с пьяным Баком, но не стоило говорить сейчас об этом, и он произнес только:
– Моя экономка может войти в любой момент. Так вы хотите, чтобы с вами спала горничная, или готовы дать мне слово чести?
– Откуда вы знаете, что я сдержу его? – поинтересовалась Кара.
– Оттуда же, откуда вы узнали, что я – спортсмен, и были уверены в том, что я не выдам вас магистрату…
Маркиз еще не закончил фразу, а дверь приоткрылась, и, понимая, что у нее нет больше времени на раздумья, Кара быстро сказала:
– Я даю вам слово чести.
Улыбнувшись, маркиз повернулся к вошедшей экономке, которая, казалось, вовсе не была раздосадована тем, что ее подняли с постели в столь неурочный час.
Маркиз передал Агамемнона двум конюхам, которые взяли коня под уздцы с некоторой опаской.
Поднимаясь по ступеням лестницы, Айво думал о том, что Кару, должно быть, будет так же трудно приручить, как этого норовистого жеребца, которому он только что преподал урок послушания.
Отдав лакею свою шляпу, перчатки и хлыст, Айво прошел в столовую, где подавали завтрак, вслед за степенно шествующим впереди дворецким.
– Мне кажется, юная леди уже приступила к завтраку, – заметил по пути Ньюмен. – Я сказал ей, что она может не ожидать вашего возвращения.
Маркиз ничего не ответил. Конечно, Агамемнон заставил его задержаться дольше обычного на верховой прогулке, но он вовсе не собирался извиняться за опоздание к завтраку перед нежданной и непрошеной гостьей.
Айво просто вошел в столовую, невольно гадая про себя, как выглядит Кара сегодня утром.
Девушка сидела у окна за круглым столом. Отложив вилку и нож, она встала при появлении хозяина и чуть присела в реверансе.
На ней было симпатичное, но чересчур простое платье, которое, как определил опытный взгляд маркиза, было ей слишком велико в талии и перетянуто поясом.
– Вы ведь отправились на верховую прогулку. Могли бы взять меня с собой! – упрекнула его гостья.
– Доброе утро, Кара, – высокомерно произнес маркиз, словно желая напомнить девушке о хороших манерах. – Если бы даже я решил пригласить вас, то у вас вряд ли нашелся бы в кармане мужского камзола женский костюм для верховой езды.
Усмехнувшись, Кара села.
– И вы, конечно, не разрешили бы мне сесть в седло в моей вчерашней одежде, милорд.
– Нет, конечно, нет!
Маркиз стал накладывать себе закуски с серебряного блюда, предложенного лакеем, в то время как другой слуга наливал ему черный кофе, который Айво неизменно пил после утренних прогулок, в отличие от большинства своих друзей, предпочитавших в таких случаях бренди.
Лакей поставил рядом с Айво тарелку с поджаренным хлебом и подвинул поближе серебряную масленку с маслом от коров со скотного двора маркиза. Затем он положил у левой руки своего господина маленький колокольчик.
Кара смотрела на все это, и в глазах ее плясали озорные искорки.
– Не удивительно, что вы не женитесь! – сказала вдруг она. – В этом нет необходимости, когда вокруг так много слуг, которые суетятся вокруг вас. А миссис Пил говорила о вас так, словно она наседка, а вы – бегающий по двору цыпленок.
Маркиз едва подавил желание рассмеяться, настолько остроумными показались ему слова девушки.
– Если вы пытаетесь спровоцировать меня, Кара, – сказал он, – то сейчас еще слишком рано. Я не обсуждаю подобные вопросы за завтраком. К тому же я голоден.
– Только потому, что с утра совершили верховую прогулку, – заметила Кара. – Не позвать меня с собой было очень негостеприимно с вашей стороны. В доме наверняка нашелся бы для меня подходящий костюм.
– Почему вы так думаете? – поинтересовался маркиз.
– Потому что в любом загородном доме, вроде вашего, есть целый гардероб вещей, принадлежавших вашим родственникам, покойным и ныне здравствующим, или гостям, которые жили в вашем доме и оставили что-то из одежды. Есть еще также ваши костюмы, из которых вы выросли в свое время.
