— Послушала бы вас моя мама, она бы упала в обморок. Да она скорее умрет, чем разрешит мне ступить на сцену! Кроме того, не думаю, чтобы у меня обнаружился актерский талант.
Мадам Мадлен пристально посмотрела на девушку, пытаясь понять, нет ли в ее голосе сарказма, и спросила:
— Извините, пожалуйста, не сочтите мой вопрос бестактным, но сколько вам лет, мадемуазель?
— Восемнадцать. Но я стараюсь выглядеть старше, чтобы люди не подумали, что я слишком молода для преподавания.
— Не думаю, чтобы ваших хозяев обеспокоил ваш возраст, — сказала мадам Мадлен, умолчав о золотых волосах Ларисы, ее больших голубых глазах и классических чертах лица. Потом она решила сменить тему разговора: — Вы будете жить в Париже?
— Нет. Я направляюсь в Вальмон-на-Сене. — Мадам Мадлен молчала, и Лариса добавила:
— Я собираюсь учить внука графа Вальмона!
Мадам Мадлен даже привстала и пронзительно посмотрела на Ларису:
— Графа Вальмона? C’est impossible![6]
— Почему невозможно?
— Ехать в замок Вальмон? Нет, мадемуазель! Нет! Нет! Нет!
— Почему вы так говорите? Что, в этом худого?
— Смотря, что вы называете худым, но если вы встретите графа Рауля де Вальмона, то произойдет катастрофа!
Лариса недоуменно смотрела на свою спутницу:
— Кто это, граф Рауль?
— Вы ничего не слышали о нем?
— Нет, никогда. Граф де Вальмон написал письмо моей маме, но его зовут Франсуа.
— Это глава семьи. Знатный аристократ. Де Вальмоны занимают в истории Франции заметное место.
— Но почему же тогда вы так говорите о графе Рауле, кем бы он ни был?
— Вы, возможно, никогда его и не увидите, — сказала мадам Мадлен как бы самой себе. — Обычно он в Париже. По слухам, он не в ладах с отцом, но что в этом удивительного?
— О чем это вы? Объясните, пожалуйста. Вы же понимаете, насколько все это для меня важно!
— Если бы вы были моей дочерью, то я посадила бы вас на первое же судно, направляющееся из Кале в Дувр, и отправила бы домой.
— Но почему? Почему? — настаивала Лариса.
— А потому, ma pauvre petite[7], что граф Рауль неподходящее лицо для общения с такими девушками, как вы!
— Не понимаю, что он такого натворил.
— Несомненно, он отец того ребенка, которого вам предстоит воспитывать.
— Я даже и не знала, что у Жан-Пьера есть отец! — воскликнула Лариса. — По письму его деда мама, да и мы все решили, что он сирота.
— У него есть отец. Уж такой отец, смею вас уверить, мадемуазель, мимо которого никто не сможет пройти мимо. Но вы, наверное, не увидите его. Люди много сплетничают о нем, и, если верить слухам, они с отцом друг у друга как кость в горле!
— А почему о нем так много разговоров?
— А потому, мадемуазель, что он главный предмет женских вздохов, самый обаятельный и самый чувственный молодой человек во всем Париже! — Мадам Мадлен перевела дыхание. — Все о нем только и говорят. Женщины просто бегают за ним! Они называют его «мосье Дьявол», и, уверяю вас, это имя ему как нельзя лучше подходит.
— Почему? Что он сделал, чтобы заслужить такое прозвище?
— Каждая женщина, с которой он знакомится, совершенно теряет голову. Ах, мадемуазель, если бы вы знали, с какой легкостью они уступают ему. — Мадам Мадлен сделала выразительный жест: — «Vite! Vite! Madame[8], — говорят они мне. — Самое лучшее платье, самое красивое, самое изысканное! Сегодня вечером я должна быть привлекательной, очаровательной, необычной. Я должна затмить всех».
Мадам Мадлен хихикнула:
— Я даже и не спрашиваю почему. Я знаю, что граф Рауль пригласил ее на ужин!
— Чем же он столь привлекателен? — заинтересовалась Лариса.
— Кто может ответить на вопрос, почему каждая встреченная им женщина без памяти влюбляется? Она может быть герцогиней, гранд-дамой, вращающейся в избранных кругах, может быть звездой «Фоли Бержера» или «Мулен Ружа», театральных подмостков, кафешантана. Но как только граф Рауль встречает красивую женщину, — и уоуопз! — она погибла.
Лариса, не отрываясь, смотрела в глаза мадам Мадлен.
— А сам граф влюбляется в них? — спросила она. Попутчица пожала плечами:
— Что такое любовь? Нектар, который мужчина пьет из каждого приглянувшегося цветка? Или самодовольство уверенности, знающей, что достаточно щелкнуть пальцами и женщина тотчас же примчится?
— А граф Рауль женат?
— Нет, нет. Она умерла. Она умерла от родов того самого мальчика, которого вам предстоит учить.
— Должно быть, он очень опечален.
Мадам Мадлен вновь пожала плечами:
— Если он и несчастен, то весьма умело это скрывает. Он устраивает шикарные приемы! Весь Париж только и знает, что обсуждать их, и каждый из кожи вон лезет, чтобы попасть в число приглашенных. Я, разумеется, хотела сказать «каждая».
— Мужчины, должно быть, плохо относятся к этому безнравственному человеку?
— Интересный вопрос, мадемуазель. Честно говоря, если бы любой другой мужчина вел себя столь скандальным образом, то окружающие либо подвергли бы его остракизму, либо этот герой не вылезал бы из дуэльных историй. Однако, как ни странно, граф популярен среди мужчин.
— Они не завидуют ему?
— Завидуют в том смысле, что не прочь оказаться на его месте! Пожилые восхищаются его победами на скачках, успехами в спорте и на танцах. Все это напоминает им собственную молодость, — улыбнулась мадам Мадлен. — Для сверстников граф, конечно, — источник зависти, но одновременно и образец для подражания, и достойный соперник.
Лариса немного помолчала, а потом спросила:
— Вы сказали, граф поссорился со своим отцом. Значит, он не приедет в замок и я его не увижу.
— Будем надеяться, что так оно и случится, мадемуазель. Как я уже говорила, если граф заинтересуется вами, то быть беде!
— Почему?
— Взгляните в зеркало, мадемуазель.
Лариса рассмеялась:
— Вы переоцениваете меня. Если за графом бегают лучшие женщины Парижа, то уж он не станет обращать внимание на какую-то гувернантку.
Мадам Мадлен вздохнула:
— Дай-то Бог, чтобы так и было. Просто, ma petite[9], я беспокоюсь за ваше будущее.
