Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Сердце констебля Уолкера забилось чаще. Он неизменно стремился тщательно запоминать приметы объявленных в розыск людей, а только сегодня после обеда читал поступившую из штаб-квартиры полиции телеграмму, в которой описывался именно такой экипаж. Его разыскивали, причем поискам придавалась чрезвычайная важность. Неужели он сумел обнаружить его? Подобный вопрос только усилил волнение констебля Уолкера.
Стараясь делать все как можно незаметнее, он повернулся и зашагал в том же направлении, куда двигалась телега, вспоминая каждую деталь прочитанного описания. Четырехколесная повозка – верно. С одной лошадью – и это совпадало. Бочка из прочной древесины, скрепленная стальными обручами, у которой конец одной из досок был отломлен, а потом прибит на прежнее место гвоздями. Констебль еще раз пригляделся к поравнявшейся в тот момент с ним повозке. Да, бочка казалась необычно крепко изготовленной и скрепленной настоящей сталью, но разглядеть поврежденную доску пока не представлялось возможным. Сама телега, судя по описанию, была покрыта ярко-синей краской, и на борт ее нанесли адрес в районе Тоттенхэм-Корт-роуд. Здесь констебля подстерегало разочарование. Повозка имела рыжевато-коричневый цвет, а надпись гласила, что транспортное средство принадлежит фирме «Джон Лайонз и сын», расположенной по адресу: Лоуэр-Бичвуд-роуд, Мэддокс-стрит, дом 127. Это стало для Уолкера подлинным ударом. Он уже почти поверил в удачу, и вот тебе… И все же повозка в точности соответствовала описанию, если не считать цвета.
Констебль пригляделся к землистому оттенку коричневой краски. Местами краска казалась свежей и даже еще блестевшей, а по краям была тусклой, и создавалось впечатление, что нанесли ее уже давно. И полицейским снова овладело лихорадочное возбуждение. Он понял, что это значило.
Еще мальчишкой он любил наблюдать за работой в малярной мастерской, находившейся в той деревне, где он вырос, и успел немало узнать о свойствах красящих материалов. Например, если требовалось побыстрее высушить краску, то необходимо было разбавить ее не маслом, а скипидаром или другим подобным ему химикатом. Такая краска высыхала уже через час, но выглядела тускло, не имела привлекательного глянца. Однако, если разбавленную краску наносили на поверхность, прежде покрашенную масляным красителем, она быстро не сохла, и тогда создавался эффект неравномерности – высохшие участки казались матовыми, а сырые все еще поблескивали. Теперь констеблю Уолкеру стало совершенно очевидно, что повозку совсем недавно покрыли разбавленной коричневой краской, которая успела полностью высохнуть только по краям.
Как только его осенила эта мысль, констебль пристальнее вгляделся в боковину повозки. Да, так оно и было. Смутно сквозь коричневую краску проступали очертания прежних белых букв, ярко выделявшихся когда-то на синем фоне. Уолкер обрадовался, почувствовав несокрушимую уверенность. Ошибки быть не могло!
Констебль позволил телеге проехать немного дальше, все еще радуясь своей удаче. Но потом вспомнил, что при повозке должны были находиться четверо. Перечислялись высокий мужчина с песочного цвета усами, скуластый и с тяжелой нижней челюстью; среднего роста худощавый и похожий на иностранца человек с черной бородкой клинышком; и еще двое, чьи словесные портреты не приводились. Мужчина с бородкой сидел на козлах, но рослого и светловолосого рядом не наблюдалось. Кучер, по всей видимости, был из тех двоих, чью внешность описать не удалось.
Внезапно констеблю Уолкеру пришло в голову, что двое других могли пешком сопровождать повозку. Поэтому он позволил телеге продвинуться чуть вперед и стал внимательно изучать пешеходов, идущих в том же направлении. Он перешел на другую сторону улицы, потом вернулся обратно, но нигде не заметил никого, подходившего под словесный портрет светловолосого усача.
Между тем повозка продолжала неуклонно ехать на северо-запад, и констебль Уолкер следовал за ней, держась на достаточном расстоянии. Когда Холлоуэй-роуд закончилась, телега миновала Хайгейт и проследовала дальше по Грейт-роуд. К этому времени начали сгущаться сумерки, и констеблю пришлось сократить отставание, чтобы случайно не упустить объект из поля зрения при неожиданном повороте.
Так преследование продолжалось примерно четыре мили. Было уже около восьми часов, и констебль Уолкер с мимолетным сожалением отметил, что показ второй серии «Любовного соблазна» давно уже начался. Густонаселенные районы города остались позади. Пейзаж теперь стал больше напоминать пригородный, если не сельский. По обеим сторонам дороги тянулись богатые особняки, виллы, либо дома, рассчитанные на две семьи, между которыми попадались огороженные пустыри с объявлениями «Земельный участок сдается под застройку». Вечер был теплым и очень тихим. На западе еще краснела полоска закатного солнечного света, но ближе к востоку на небе показались звезды. Скоро должно было совсем стемнеть.
Внезапно повозка остановилась, и кучер спрыгнул на землю, чтобы открыть въездные ворота с правой стороны от дороги. Констебль поспешил спрятаться за живой изгородью в пятидесяти ярдах позади и замер. Вскоре он услышал, как телега снова пришла в движение, но жесткий, грохочущий шум колес по мостовой сменился более мягким, шуршащим звуком, когда они покатились по гравию. Уолкер прокрался вперед вдоль изгороди и видел, как висящий на повозке фонарь перемещается дальше вправо.
Узкий проселок ответвлялся от дороги в том же направлении прямо перед началом территории участка, на который заехала телега. Более того, подъездная дорожка проходила в каких-то тридцати футах от проселка, и, насколько мог судить констебль, дорожка и проселок находились под прямым углом к главной дороге и шли параллельно друг другу – дорожка в пределах частных владений, а проселок вне их. Констебль бесшумно шел вдоль густой изгороди.
Еще не окончательно стемнело, и полицейский смог разглядеть приземистые очертания черневшего на фоне неба дома. Его входная дверь располагалась под фронтоном крыши со стороны дороги. Она была распахнута, хотя внутри дома не виднелось ни огонька. Вдоль дома, примыкая к нему параллельно проселочной дороге, стояла стена высотой примерно в восемь футов. Она продолжалась дальше вдоль грунтовки, и в ней были устроены еще одни ворота. Дом находился совсем близко от проселка и не более чем в сорока футах от того места, где сейчас притаился констебль. За живой изгородью и почти вплотную к ней рос ряд невысоких деревьев.
Повозка стояла перед воротами в стене, и один из мужчин держал лошадь под уздцы. Приблизившись, констебль различил скрип отодвигаемого засова, и ворота открылись. Ни слова не говоря, мужчина провел лошадь с повозкой в глубь двора за домом. И створки ворот снова сомкнулись.
Дух авантюриста и искателя приключений взыграл в констебле, и он почувствовал неодолимое желание подобраться еще ближе и посмотреть, что будет происходить. Почти прямо против входной двери дома он заметил в живой изгороди узкую калитку. Стараясь не шуметь, добрался до нее, осторожно открыл и вошел внутрь. Потом, держась в тени изгороди и деревьев, проскользнул вперед и осмотрелся.
Забор вдоль дома протянулся еще футов на пятьдесят, где упирался в другую живую изгородь, устроенную под прямым углом к той, в тени которой прятался полицейский. Констебль все также осторожно прошел до поперечной изгороди и вдоль нее, пока не оказался рядом с забором.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
