Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
— Вы используете некоторые специфические слова… С криминалом сталкивались?
— Сталкивался, разумеется, как и многие, кто пережил девяностые. Но терок у меня с ними не было. Я никому не мешал, да и мне в тот мир глубоко влезать не хотелось. Но я продолжу. И тогда Карина обратилась за помощью к Ашимову. Тот разрулил ситуацию.
— Что-то попросил за услугу?
— Разумеется. Но не сексуальные услуги. Просто она поучаствовала в какой-то финансовой афере. Подробности она мне не рассказала, но там была сложная схема по отъятию средств у какого-то лоха.
— Может, ее убили именно за это?
— Наверняка нет. Да и лет прошло с того времени… Кроме того, претензий от пострадавшего, насколько мне известно, не поступало.
— Что-то еще за ней числится?
— По большому счету, ничего, за что так жестоко наказывают. Она не воровка, не аферистка, в пьяном состоянии ни на кого не бросалась с оскорблениями.
— Но кто из ваших соседей мог иметь на нее зуб, помимо Кулькова или Ашимова?
— Романов обвинял ее в каком-то мелком хищении. Не думаю, что она могла украсть из подсобки его ресторана или из кассы столько средств, чтобы он так взъелся.
— А он взъелся?
— Вроде того. Но это было такое мультипликационное кино, что можно было бы посмеяться, однако Карина и в тот раз очень испугалась. Но я этот вопрос решил. Поговорил с Дмитрием Даниловичем, и вопрос закрыли.
— Вот так запросто?
— Да. Предложил выплатить весь долг за несчастную девушку, но поставил условие, что если это разводка, то тогда он мне будет должен столько, что по гроб жизни не рассчитается. Дима посмеялся и сказал, что не хочет со мной ссориться, а потому прощает Карине должок. Происходило это в моем доме, я позвал Карину, и Романов сказал, что она ничего ему не должна.
— У вас всегда так легко получается убеждать людей?
— Некоторым людям не хотелось бы, чтобы окружающие знали, что они готовы на вранье ради копеечной прибыли.
— Согласен. Редко, но такое случается. Но теперь Погудин. У нее и с ним были… простите за вашу терминологию, терки?
— С ним ничего, но с женой его был конфликт. У жены Погудина с Кариной был совместный бизнес — магазинчик в помещении рынка. Карина была старшим партнером, а Марина, которая тогда еще не была Погудиной, младшим. Муж Карины, теперь уже бывший, работал механиком на сухогрузе. На лесовозе, если быть точным. Возил кругляк в Швецию. Брал с собой туда и контрабандную водку, не в огромных количествах, но и не две или три коробки. А оттуда тащил мешки с залежалым ширпотребом. Вот они здесь и сбывали все это через свой магазинчик. Как водится, партнерши переругались по поводу распределения прибыли. Марина тайно встретилась с Виктором и наврала ему с три короба про подругу: про то, что та ни одного мужика просто так мимо не пропускает, тратит на мужиков и на кабаки вырученные за товар деньги… Виктор избил жену, доверил Марине распродать все побыстрее и укатил навсегда, забыв и про ребенка. Потом Марина, оставшись на магазине одна, сообщила ему, что есть долг по аренде магазина, что прорвало трубу и товар погиб… Виктор приехал разбираться, а бывшая компаньонка Карины выставила против него ментов — подчиненных Погудина. На разборку притащили и Карину. И она сказала, что пусть подруга сама разбирается со своими любовниками. Погудин с Мариной тогда расстался, но как потом выяснилось, не навсегда. Однако Марина пообещала на той встрече, что Карине не жить… При случайных встречах на улицах или в магазине обе делали вид, будто незнакомы. Однажды сосед Куравин пригласил нас на свой юбилей. Погудины тоже были приглашены, но Марина вскоре в гневе ушла… Одна, без мужа.
— Это когда вы поразили изысканное общество исполнением танго?
— Все-то вам известно, гражданин следователь.
— Работа такая. Значит, по соседям на одной стороне улицы мы прошлись. Пока нет ничего такого, за что можно убивать. А теперь пересекаем улочку, проходим сквозь туи и подходим к калитке дома номер один. Друян Михал Борисович. Я ведь его помню хорошо. Очень непростой человек.
— Более чем. Был, пожалуй, самым опасным преступником городка. Верил в свою безнаказанность. Сами подумайте, как в разоренном послеперестроечном нищем городке мэр сделал себе состояние в несколько миллионов долларов? При этом оставаясь уважаемым руководителем. К тому же жена много лет директорствовала в местной школе, говорила правильные слова в напутствие выпускникам. Карину она ненавидела люто.
— За что?
— За то, что ее немолодой и уважаемый всеми муж воспылал страстью к девчонке. Пригласил как-то школьницу из выпускного класса — одноклассницу собственной дочери, между прочим, — покататься. Завез в загородный домик своего друга-адвоката, напоил и изнасиловал. Обещал устроить ей модельную карьеру, победу в конкурсе красоты — сначала в школьном, потом в городском, всероссийском…
— Это правда — про изнасилование?
— Карина мне не врала. Сказала, что муж не был первым, только Виктор по собственной неопытности не понял этого. А потом, когда уже родился ребенок, стал догадываться. Потому унижал, бил, сам изменял направо и налево… Как всякий человек, бьющий женщину, Виктор трус невероятный.
— То есть отец Артема Сорокина — Михаил Борисович Друян? И Лидия Степановна об этом знала?
— Сначала не могла подумать даже, потом начала догадываться, а потом уж Михаил Борисович ей об этом сам заявил. Сказал, что надо бы сохранить фамилию, продолжить род, а у него как раз сынок подрастает. Перепишет на него все свое имущество. А дочка Юля пускай со своего фашиста получает. Дочь вышла замуж за немца против его воли, и, насколько мне известно, с того времени он знать ее не хотел.
— Но раз он так решил, то он как-то помогал Карине?
— Насколько мне известно, нет. Долгие годы он не замечал ее вовсе. А потом пришел и сообщил о своем решении. Попросил подумать над тем, чтобы она дала согласие на изменение отцовства. С Виктором обещал сам поговорить, а тот не отказался бы в любом случае, чтобы не выплачивать алименты, которые он и так не платил. Друян собирался сделать ДНК-тест. Уходя, оставил пачку стодолларовых банкнот.
— И что Карина?
— Она готова была согласиться. Пришла ко мне советоваться. Я сказал, раз тест покажет, что настоящий отец Друян, то не стоит возражать, потому что Виктор — не отец и не мужик, ему сын и не нужен. И сразу после этого разговора, через день, кажется, Михаил Борисович умер в своем доме во время осложненного гипертонического криза — принял не те таблетки. То есть не для снижения артериального давления, а наоборот, для повышения.
— Так, возможно…
— Лидии Степановны в тот момент дома не было. Она вернулась из гостей и обнаружила мертвого мужа. И потом, кто может подумать такое про заслуженного учителя Российской Федерации, которая с мужем прожила без малого почти четыре десятка лет.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
