– Этот туннель не вода проложила. – Теперь и Сэм понизил голос до шепота. – Разве что вода эта текла сразу в двух направлениях, вперед и назад, причем на разных уровнях. И камня такого я в жизни не видел…
– Надо поторопиться, – подсказала Псина. Что-то в ее голосе заставило Лираэль ускорить шаг. Непривычная тревога – или даже страх.
Друзья зашагали быстрее – так поспешно, как только могли себе позволить, чтобы только не споткнуться и не провалиться в какую-нибудь непредвиденную яму. Странный мерцающий туннель тянулся, по ощущениям, несколько миль и наконец вывел в пещеру, снова вырубленную неведомым способом в том же самом «зеркальном» камне. От пещеры отходило целых три туннеля. Лираэль с Сэмом остановились, а Псина тщательно обнюхала каждый из выходов.
В углу пещеры обнаружилась груда камней, – по крайней мере, так показалось Лираэль. Однако когда она пригляделась повнимательнее, выяснилось, что на самом деле это куча древних, рассыпающихся в порошок костей вперемешку с осколками металла. Поворошив кучу носком сапога, девушка откопала несколько пластинок потемневшего серебра и фрагмент человеческой челюсти с одним сохранившимся зубом.
– Не трогай, – торопливо предостерег Сэм, едва девушка нагнулась рассмотреть кусочки металла поближе.
Рука Лираэль замерла на полпути.
– Почему нет?
– Сам не знаю, – прошептал Сэм, непроизвольно поеживаясь. – Но мне кажется, это металл колокольцев. Лучше оставить его в покое.
– Да, – кивнула девушка. Она выпрямилась, с трудом сдерживая дрожь. Человеческие кости и металл колокольцев. Они нашли Каллиэля. Что же это за место? И почему Псина все никак не решит, по какому из коридоров пойти?
Лираэль задала свой вопрос вслух, и Шкодливая Псина перестала принюхиваться и указала правой лапой на центральный туннель.
– Сюда, – вымолвила она, как показалось Лираэль, без особого энтузиазма. Голос Псины прозвучал не слишком уверенно, а указующая лапа чуть дрогнула. На состязании по ориентированию собаке тут же скостили бы очки.
Туннель оказался заметно шире предыдущего, и потолок уходил куда выше. Здесь Лираэль чувствовала себя совсем по-другому, и не просто потому, что стало куда просторнее. Поначалу девушка не вполне понимала, что не так, но быстро сообразила: в воздухе сильно похолодало. А потом еще это странное ощущение вокруг стоп и лодыжек – словно стремительный поток проносится то в одну сторону, то в другую, вот только никакой воды нет.
А может, все-таки есть? Глядя прямо перед собою или вниз, Лираэль видела только камень. Но если посмотреть искоса, краем глаза, можно заметить, как нахлынули темные воды. Накатили сзади, пронеслись мимо, повернули назад – так волна захлестывает берег. И волна эта пыталась сбить чужаков с ног и оттащить туда, откуда они пришли.
Все это пугающе напоминало реку Смерти. Но Лираэль вовсе не ощущала себя в Смерти, и, если не считать усиливающегося холода и различимой краем глаза реки, все чувства девушки свидетельствовали: она со всей определенностью находится в Жизни, пусть и в очень странном туннеле глубоко под землей.
А затем вновь запахло розмарином и еще чем-то нежно-сладковатым, и в это самое мгновение колокольцы в бандольере на груди у девушки завибрировали в своих футлярах. Кожаные прокладки не давали язычкам звякнуть, но девушка чувствовала, как они встрепенулись и задергались, словно пытаясь высвободиться.
– Колокольцы! – охнула Лираэль. – Они как будто ожили!.. Не понимаю, что…
– Флейта! – воскликнул Сэм, и девушка услышала, как трубки отозвались диссонантной разноголосицей всех семи колокольцев, а в следующий миг звук резко оборвался.
– Нет! – проорал голос, по которому не сразу удалось опознать Моггета. – Нет!
– Бежим! – взревела собака.
Среди всеобщей неразберихи, криков, воплей и рычания огонек Хартии над головой девушки внезапно померк до слабого отблеска.
А затем – погас вовсе.
Лираэль остановилась. От знаков на лезвии Нэхимы тоже исходил какой-никакой свет, но и он постепенно гас, а меч странным образом изогнулся в ее руке. Волнообразно задвигался – никакая сталь на такое не способна! – и ожил: это уже не меч, это какое-то похожее на угря существо извивается и растет в ее руках. Зеленый камень в навершии превратился в яркое недремлющее око, а серебряная проволока, коей была перевита рукоять, – в ряд блестящих зубов.
Лираэль зажмурилась и убрала меч в ножны – с силой вогнала внутрь и облегченно выпустила рукоять из пальцев. А затем открыла глаза и огляделась. Точнее, попыталась оглядеться. Золотой свет Хартии погас, вокруг царила темнота. Непроглядная тьма подземных недр.
В черной пустоте послышалось, как трещит и рвется ткань. Сэм коротко вскрикнул.
– Сэм! – окликнула его девушка. – Сюда! Псина!
Ответа не последовало, но в темноте раздалось утробное рычание, а в ответ ему зазвучал тихий шелестящий смех. Жутковатое, злорадное хихиканье, от которого у девушки мороз пробежал по коже. Хуже всего, в этом звуке слышалось что-то знакомое. Это был смех Моггета, только искаженный и оттого еще более зловещий.
Лираэль в отчаянии попыталась дотянуться до Хартии и призвать новое заклинание света. Но Хартии не было. Вместо Хартии девушка ощутила страшное, леденящее, такое знакомое присутствие. Смерть. Только ее Лираэль и чувствовала.
Хартия исчезла, либо девушке просто не удавалось установить с нею связь.
Лираэль понемногу охватывала паника, а хихиканье звучало все громче, и темнота давила на девушку со всех сторон. Но тут взгляд ее различил едва заметную перемену – смутно-сероватые тона во мраке; на краткий миг Лираэль понадеялась, что вот-вот посветлеет. И тут мимолетный проблеск вспыхнул искрой, зашипел и начал стремительно расти, пока не превратился в озеро ослепительно-яркого белого света. А вместе со светом нахлынула раскаленная металлическая вонь Свободной магии. Этот запах прокатывался волнами из конца в конец и всякий раз вызывал непроизвольный спазм, и к горлу Лираэль подступала желчь.
Сэм тронулся с места вместе со светом и оказался рядом с Лираэль, словно просто перетек туда. Рюкзак его был открыт сверху, разлохмаченные края недвусмысленно свидетельствовали, что кто-то силой прорвался на свободу. Меч юноши покоился в ножнах; принц обеими руками держал флейту, пальцами затыкая отверстия. Флейта вибрировала, издавая низкий гудящий звук; Сэм тщетно пытался заглушить его. Лираэль, в свою очередь, крепко прижимала рукою бандольер к груди, пытаясь унять колокольцы.
Псина стояла между озерцом белого огня и Лираэль, вот только это была уже совсем не та собака, к которой так привыкла девушка. Она еще сохраняла песье обличье, но ошейник со знаками Хартии исчез, и Псина снова превратилась в существо, состоящее из непроглядной тьмы, обведенной контуром серебряного пламени. Вот она оглянулась и распахнула пасть.
– Она здесь! – пророкотал голос, вроде бы принадлежащий Псине и в то же время чужой; от него заложило уши и заломило зубы. – Моггет на свободе! Бежим!
