— А может быть, то, что Виолетту Генриховну задушили струной от музыкального инструмента, говорит о том, что ее смерть имеет отношение к консерватории, в которой она проработала почти всю свою жизнь? — осторожно предположила Диана. — И то, что двери служебного выхода оказались открытыми, говорит о том, что кто-то покинул кинотеатр и это наверняка был убийца, так что к нашим сотрудникам это не относится…
— Допустим, — не глядя на нее, буркнул Суржиков. — Но ведь преступник как-то попал в кинотеатр, значит, его должны были видеть.
— Купил билет и прошел, как все зрители.
— Задушил старушку и спокойно ушел?
— Выхватил старый ридикюль у Виолетты Генриховны, в котором наверняка лежали ключи от ее квартиры, — подхватила Диана, — и сразу бросился туда рыться в ее вещах, наверняка что-то ценное искал.
— Скорее всего, да, — согласился Егор Суржиков. — А сумочку он мог выкинуть в ближайшую помойку…
— Тогда нужно опросить дворников в ближайших дворах, — хмыкнула Диана.
Суржикова это разозлило.
«Нахальная девица лезет не в свои дела», — раздраженно подумал он и сердито сказал:
— Мы решим этот вопрос сами.
Но Диана продолжала:
— Я одно не могу понять, как Виолетта Генриховна дала себя спокойно задушить, не крикнула, не позвала на помощь…
— Удавку из струны ей накинули сзади, скорее всего, к ней подошли незаметно со спины и мгновенно задушили, поэтому она даже пикнуть не успела.
— А может, она и кричала, но шум из фойе в зале не слышен, потому что оно отгорожено туалетами и буфетом, — добавила Диана.
— Может, и так, — согласился Суржиков.
— Мне кажется, убийство произошло сразу же после третьего звонка, как только началось выступление Вербицкого.
Следователь мрачно кивнул.
Они подошли к кинотеатру и вошли внутрь. В вестибюле около рояля было уже пусто, тело забрали и увезли в морг, а эксперты, завершив свою работу, уехали.
Суржиков поднялся к киномеханикам. В аппаратной остался только один сотрудник, Степан Максимович Золотников. Он поморщился, поглаживая седые усы, и недовольно спросил:
— Что, еще вопросы появились?
— Появились, — нахмурился Суржиков. — Оказывается, вы проживаете в одном доме с убитой.
— Да, в соседнем подъезде. — Золотников снял с бобины перемотанную кинопленку и стал укладывать в металлическую коробку.
— Что можете сказать о Вебер?
Золотников пожал плечами.
— Я с ней знаком не был, здоровался при встрече, не более.
И этот допрос ничего не дал, Суржиков в еще более мрачном настроении покинул аппаратную и внизу вновь столкнулся с Дианой.
— Ой, вы уже уходите, — с сожалением протянула она. — А я у вас хотела спросить…
— Спрашивайте, — вздохнул он.
— У Виолетты Генриховны нет родственников, значит, мы ее хоронить будем? Ведь она работала у нас в кинотеатре…
— Если никого нет, видимо, придется вам, — опять вздохнул Суржиков.
— Может быть, тогда вы дадите телефоны, которые записаны у Виолетты Генриховны в записной книжке, чтобы мы смогли пригласить ее знакомых на похороны?
Суржиков задумался и наконец ответил:
— Сейчас это невозможно, я должен сначала изучить записную книжку, тогда поговорим на эту тему.
Диана кротко улыбнулась.
— Спасибо.
Проводив следователя до дверей, она поспешила в свой кабинет и взялась за телефонный справочник.
Пролистав его, Диана набрала нужный номер и, услышав женский голос, любезно заворковала:
— Мне нужен директор консерватории, не подскажете имя, отчество и контакты?
На другом конце провода раздалось сопение, и недовольный голос отчеканил:
— Валентина Александровна Лурье. — Затем голос произнес номер телефона секретаря и строго добавил: — Звонить лучше после трех.
Диана взглянула на часы. Было без четверти пять. Она набрала телефон директрисы консерватории. Ей повезло, секретарша соединила с Лурье сразу, и Диана услышала настороженный низкий голос:
— Лурье слушает.
Представившись, Диана сообщила о смерти Вебер Виолетты Генриховны и тут же услышала возглас:
— Не может быть! Я только на прошлой неделе разговаривала с ней, она приходила на конкурс юных пианистов. Выглядела прекрасно, веселая была. Рассказала, что работает в кинотеатре, очень довольна, приглашала на творческую встречу с известным режиссером… Боже мой, как же его?..
— Иван Вербицкий, — услужливо подсказала Диана.
— Ну да, — согласилась Лурье. — С Иваном Вербицким. Так что произошло с Виолеттой Генриховной? От чего она умерла?
Диана замялась, не зная, что сказать, но решилась:
— Ее убили.
— Убили? — ахнула директриса. — Кто? Почему? Она же никому зла ни на йоту не сделала! Как это произошло?
— К сожалению, я сама толком ничего не знаю, — проговорила Диана. — Я, собственно говоря, хотела решить вопрос о похоронах.
— Да, да, — холодно и сухо произнесла Лурье. — Мы, конечно, разделим с вами расходы.
— Я могу к вам подъехать по этому поводу?
— Хорошо, подъезжайте завтра с утра, если меня не будет, зайдете к моему заместителю Игорю Алексеевичу Фарятьеву, записывайте адрес…
Глава 7
Моцарт узнает мир — мир узнает Моцарта
В 1767 году Моцарту исполнилось одиннадцать лет, музыка с каждым годом увлекала его все больше и больше. К нему стали поступать заказы не только от зальцбургского двора, но и от местной буржуазии. Юный композитор работал над ораториями для университета. И вся его музыка была наполнена невыразимой нежностью и удивительной теплотой.
Леопольд планировал вновь посетить столицу Австрии, чтобы дети смогли выступить при дворе на бракосочетании принцессы Йозефы. Но в этот год свирепствовала эпидемия оспы, от которой принцесса умерла, а Вольфганг и Наннерль заболели. К счастью, оспа отступила, и юный музыкант с сестрой вскоре оправились от болезни. И новому путешествию ничто не мешало.
В 1768 году Моцарты в очередной раз прибыли в Вену. Но прежнего успеха уже не имели, дети-вундеркинды выросли, Вольфгангу исполнилось двенадцать, а Наннерль семнадцать, публика потеряла к ним интерес.
Но, узнав о возвращении своего любимца, императрица Мария-Терезия пригласила семейство Моцартов в свою резиденцию.
Она с интересом расспрашивала гостей о путешествии, о жизни в родном городе, об успехах Вольфганга. Ее участие тронуло мальчика, со слезами на глазах, в порыве благодарности, Моцарт целовал руки императрицы. Мария-Терезия благоволила к нему по-прежнему и вновь одарила юного музыканта и всю его семью подарками. А ее сын император Иосиф попросил Вольфганга написать оперу и предложил возглавить оркестр, который будет ее исполнять.
