— Отец… — прошептала я.
Он сделал пренебрежительный жест рукой:
— Оставь меня! И убирайся… немедленно!
— Без тебя я не уеду! — горячо возразила я.
Еще один мужчина встал и пошел к нам. За ним последовали и другие. «Четверо… пятеро… шестеро…» — считала я. Они шли очень медленно, словно время остановилось, и добираться до нас приходится очень долго…
— Вы слышите меня? — прокричал отец. — Начинайте собираться, и немедленно!
— Земля принадлежит народу! — ответил мужчина с ножом. — У нас есть на нее права!
— Больше прав, чем у вас! — прокричал еще кто-то из них.
— Дураки! Бездельники! Вы ответите перед законом! Уж я позабочусь об этом!
Отец схватил мою лошадь за узду и уже собирался развернуть ее, когда в мое седло ударил камень. У меня дух занялся, но отступать было поздно. Я увидела, как вокруг нас смыкается круг, и впервые в жизни заметила на лице отца страх. Конечно, он боялся за меня! Он был в ужасе от того, что не в состоянии защитить меня.
Неожиданно от одной из кибиток раздался окрик. Все повернули головы в том направлении. На ступеньках стоял цыган Джейк — очень живописный в своей оранжевой рубашке и с золотыми серьгами, блестевшими в ушах.
— В чем дело? — воскликнул он.
Только сейчас, судя по всему, он увидел всю сцену — мой отец, рядом с ним я и рассерженная толпа цыган вокруг.
— Их светлость желает вышвырнуть нас отсюда, Джейк! — воскликнул один из мужчин.
— Вышвырнуть? Мы же и так собирались скоро уехать.
Джейк направился в нашу сторону и подошел поближе. Даже в такой момент он смотрел мне в глаза слегка насмешливо и многозначительно.
— Добрый сэр! — сказал он высоким звенящим голосом. — Я и мои друзья не собираемся вредить вашим землям! То, что произошло вчера ночью, было просто несчастным случаем! У нас не было намерений нанести вам ущерб!
— Но вы его нанесли, — заметил отец, — и вы отсюда уберетесь… прямо сейчас!
— Мы уедем в свое время.
— Не в свое время, а в мое! И это время настало! Вы уберетесь сегодня, и, клянусь Богом, если вы ослушаетесь, я прибегну к помощи закона! Я упрячу вас на Ботэни Бэй,[1]всех вас! Возможно, хоть там, в конце концов, вас заставят впервые в жизни честно трудиться!
Человек с ножом придвинулся ближе. Когда он поднял руку, в ней сверкнул металл. В тот же момент кто-то бросил еще один камень.
— О, Господи, Джессика… — пробормотал отец. Я думаю, он был готов убить человека, бросившего камень, если бы ему удалось схватить его. Мне стало дурно от страха. Я всегда считала отца всемогущим, в нашем доме он был воплощением силы: он прожил жизнь, полную приключений; он встречался лицом к лицу с разъяренной толпой во времена террора во Франции и сумел вырвать у нее из-под носа мою мать. Но сейчас он был безоружен перед лицом превосходящего числом противника. Он был уязвим, ибо боялся за меня так, как никогда не боялся бы за себя.
Эти цыгане были коварны, и, я думаю, некоторые из них почувствовали в нем слабину. Один из них подошел ко мне и положил руку на мое бедро. Отец попытался схватить его, но тут в дело вмешался цыган Джейк. Он произнес высоким, но властным голосом:
— Прекрати! Оставь девушку в покое!
Человек, попытавшийся схватить меня, отступил на шаг назад. Воцарилось зловещее молчание.
— Вы дураки! — выкрикнул цыган Джейк. — Вы действительно хотите иметь дело с законом?
Я сомневалась в том, что он может справиться с цыганами. Нож был обнажен и направлен в сторону моего отца. Человек, державший его, продолжал стоять там же.
— Отойди! — велел ему цыган Джейк.
Но цыган с ножом, видимо, тоже принадлежал к лидерам.
— Пора проучить их, Джейк!
— Не сейчас, и не при девушке! Убери нож, Джаспер!
Цыган смотрел на свой нож и колебался. Сейчас между ними шла борьба, и я почувствовала, что очень многое решается в этот момент. Люди, наблюдавшие за этой сценой, были одинаково готовы пойти и за одним, и за другим.
Джаспер жаждал мести, хотел излить свой гнев на того, кто владел землями и от чьего слова зависело пребывание на этих землях цыган. Что думал по этому поводу цыган Джейк, я не знала. Он говорил так, словно цыгане должны были проявлять сдержанность только из-за моего присутствия, а что бы произошло, если бы отец явился сюда один?
Отец вдруг успокоился и обратился к Джейку:
— Вы производите впечатление разумного человека: покиньте мои земли до наступления ночи!
Цыган Джейк кивнул, затем тихо сказал:
— Уезжайте, уезжайте сейчас же!
— Поехали, Джессика, — сказал отец.
Мы развернули лошадей и медленно, шагом покинули цыганский табор.
Когда мы выехали из леса, отец остановил коня, повернулся ко мне, и я увидела, что его лицо, налившееся кровью во время разговора с цыганами, теперь стало бледным, а на лбу выступили капли пота.
— С нами чуть не случилась беда! — произнес он.
— Я была в ужасе!
— У тебя были причины для этого, но в следующий раз, когда я тебе приказываю, будь добра подчиняйся!
— А как ты думаешь, что произошло, если бы там не было меня?
— И ты еще спрашиваешь? Я бы хорошенько разобрался с этими мерзавцами!
— Нас спас только цыган Джейк, и ты должен признать это!
— Он такой же жулик, как и все остальные! Если они не уберутся отсюда до рассвета, то их ждут крупные неприятности!
— Этот мужчина с ножом…
— Он был готов воспользоваться им!
— А у тебя, отец, не было ничего!
— Хотелось бы мне иметь с собой ружье!
— Рада, что у тебя его не было: вместо него была я, и это оказалось гораздо лучше!
Отец рассмеялся. Мне кажется, он был очень тронут тем, что я настояла на своем и отправилась вместе с ним.
— Нет сомнений в том, чья ты дочь! Джессика, забудь мои слова, но я горжусь тобой!
— Я так рада, что добилась своего и поехала с тобой!
— Ты думаешь, если бы не поехала, мне пришел бы конец, не так ли? Ты обманываешься: мне доводилось бывать и не в таких переделках! Но больше всего меня поражает то, что все это произошло среди бела дня и на моей собственной земле! Да, и вот еще что — ни слова матери!
Я кивнула. Мы были слишком взволнованы для того, чтобы разговаривать.
На следующее утро цыгане уехали, и в кухне раздавались стенания по поводу того, что цыган Джейк покинул нас.
