— Ну и где же дом, в конце-то концов? — спросил я, когда Лонни вдруг остановил машину.
— Превыше всего на свете Аксель Барнаби ценит уединение, — ответил О'Нил. — Поэтому приказал построить ему дом на самой вершине. Подняться туда можно только на специальном лифте.
Мы вышли из машины. Он отпустил кожаный ремешок, удерживавший руки Дафны, и передал ей сумочку.
Выражение ее лица было красноречиво. Она желала бы видеть нас трупами у своих ног.
Лифт находился в самом центре подземного гаража, обслуживал его парень в яркой серебристо-серой униформе полувоенного покроя. На бронзовом значке на лацкане стояли инициалы «А.В.». Из кожаной кобуры, висевшей под мышкой, выглядывала рукоятка револьвера 45-го калибра.
— Все в порядке, Чарли, — сказал ему О'Нил, когда мы вошли внутрь. — Эти ребята со мной.
Парень кивнул и нажал на кнопку. Лифт плавно пошел вверх с той мягкой стремительностью, которая всегда заставляла мое сердце падать куда-то в пятки. Я не успел оглянуться, как полет наш замедлился и прекратился. Дверь отворилась, и неожиданно мы очутились совсем в другом мире. Вестибюль по размерам приближался к городскому кварталу, в нем эхом разносились звуки наших шагов. Мы шли по гладкому, как зеркало, мраморному полу к обитым кожей дверям. Вдоль стен расположились живописные скульптурные группы, а висевших по стенам картин вполне хватило бы по крайней мере для трех картинных галерей.
— Думаю, вам с мисс Вудроу лучше подождать здесь, пока я поговорю с ним, — приглушенным голосом предложил О'Нил. — Когда ты мне понадобишься, Лонни, я позову тебя.
Лонни молча кивнул и направился обратно к подъемнику, а О'Нил открыл одну из дверей и скрылся за ней.
Я подошел к ближайшей картине и принялся ее разглядывать. Насколько я мог судить, подобная живопись называется абстрактной. На полотне, размером где-то восемь на пять футов, по диагонали тянулись три широкие черные полосы, а поверх них в центре красовалась огромная красная блямба. Аккуратная надпись в самом низу сообщала, что это «Одинокая женщина» кисти Карла Рейнберга". Наверное, у каждого из нас есть свои навязчивые идеи. Что касается меня, так этот Рейнберг — просто помешанный.
— Мистер Холман, — послышался за моей спиной едкий, как уксусная кислота, голос. — Пока нас везли сюда, я все пыталась разобраться, что вас заставило стать сообщником такого человека, как этот отвратительный мерзавец О'Нил. И почему вы и пальцем не шевельнули, чтобы защитить меня от нападения этого дикаря. Представьте, ответа я так и не нашла.
— Вы по-прежнему совершенно очаровательно тянете гласные, Дафна, — спокойно сказал я. — И все же мне бы хотелось, чтобы вы пореже употребляли эти слова. А ответ очень прост — когда не знаешь, как поступить в сложной ситуации или просто не можешь придумать ничего путного, лучше всего не трепыхаться, а предоставить событиям идти своим чередом.
Мисс Вудроу презрительно фыркнула.
— Неужели для поисков Анны Винсент Манатти не мог найти кого-нибудь получше вас?
— А вы-то как вляпались в это дело? — спросил я ее. — Кто вам эта Анна Фламини?
— Она моя лучшая подруга. Мы вместе учились в школе в Англии, наша дружба длится уже не первый год.
— А почему вы летели из Рима в Лос-Анджелес одним самолетом?
— Она сама просила меня. Анна рассказала, что попала в жуткий переплет — либо ей придется стать любовницей Акселя Барнаби, либо, если она откажется, Манатти из мести поломает ей карьеру. Ей нужна была помощь человека, которому она привыкла доверять. Вот она и обратилась ко мне.
— Вы состоятельная женщина? — поинтересовался я — Простите за нескромный вопрос. Неужели вам не было жалко вот так бросить все и сломя голову мчаться за ней?
— Нет, я не богата, — грустно сказала она. — К сожалению, когда-то давно я совершила большую ошибку — вышла замуж за самого большого подонка на всем белом свете. К тому времени, как я наконец избавилась от него навсегда, я была, образно говоря, похожа на рассыпанную по ковру мозаику. К счастью, как раз в это время Анна оказалась в Лондоне и предложила мне вернуться вместе с ней в Италию. Словом, устроила мне что-то вроде каникул Мы прожили месяца два, и она посоветовала мне остаться у нее работать личным секретарем. Конечно, я отдавала себе отчет, что это предложение не что иное, как завуалированная милостыня.
Но что было делать — не подыхать же с голоду?! — Девушка горестно вздохнула. — Так оно и пошло, услуга за услугу.
— А как вы думаете, почему Анна вдруг решила нарушить вашу договоренность?
— Ей-богу не знаю. — Темные глаза Дафны стали задумчивыми. — Я была абсолютно уверена, что она смирилась и готова идти до конца. Так было до тех пор, пока мы не добрались до мотеля. Однако в первый же вечер Анна отправила меня в кино — сказала, что хочет немного побыть одна. Ей, дескать, нужно сделать кое-какие звонки. А когда я вернулась, объявила, что передумала и никуда не поедет. Она уже успела заказать мне в мотеле отдельный номер и хотела, чтобы я немедленно перебралась в него. Пообещала, что, как только ей удастся благополучно ускользнуть от погони, она тут же даст мне знать. Почему она передумала, я не знаю.
Анна никогда ничего не объясняет. Я засыпала ее вопросами, но она не ответила ни на один. Все произошло очень быстро — не прошло и десяти минут, как я зарегистрировалась и оказалась в своем номере. Вы только подумайте — Анна даже не поленилась упаковать мои вещи!
— Вы уверены, что слышали именно ее голос по телефону? Что это она позвонила, чтобы сказать, что скрывается в коттедже?
— Знаете, сейчас я уже ни в чем не уверена! — растерянно сказала Дафна.
— Да, мне знакомо это чувство, — кивнул я. — Но что заставило вас явиться ко мне?
Мне показалось, что девушка что-то уж слишком долго медлит, прежде чем ответить на этот, в сущности, простой вопрос. После всего, что случилось, мне очень хотелось докопаться до правды.
— Может, все же решитесь назвать меня по имени? — дружелюбно сказал я.
— Почему бы и нет? — Дафна с усилием улыбнулась. — Но с этим отвратительным мистером О'Нилом я на это не пойду никогда!
— У меня есть предчувствие, что мы с вами, Дафна, никогда не станем близкими друзьями, — сказал я тихо. — Но ведь это же не причина, чтобы не доставить друг другу маленькую радость прямо сейчас.
Ее черные как ночь глаза не отрывались от моего лица, только взгляд этот был безрадостным.
— Возможно, вы и правы, — наконец выдавила она.
Обитые кожей двери внезапно распахнулись, и мы увидели застывшего на пороге О'Нила.
— Мистер Барнаби хочет видеть вас немедленно! — объявил он подавленно.
Мы последовали за ним в просторную восьмиугольную комнату, и у меня мгновенно закружилась голова: из окон во всю стену с высоты открывалась поразительная панорама — ведь дом находился на самой вершине горы. Спиной к нам стоял какой-то человек, и мы не могли видеть его лица. Он пристально вглядывался во что-то внизу. Наконец человек медленно обернулся. Это был небольшого роста, худощавый субъект с бронзовым от загара лицом и гладко выбритой головой. На вид ему было около пятидесяти. И, судя по выражению пронзительных серых глаз, спрятанных за мохнатыми бровями, этому человеку было самое место здесь, в Иглс-Рок[2].
