Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Воображение стоит у истоков творчества. Ведь творчество, по сути, это воображение за работой. Так сказать, прикладное воображение. Человечество достигло величайших вершин совместными усилиями творческих людей: их фантазии мы обязаны достижениями в науке и искусстве, языками, на которых общаемся, технологиями, которыми пользуемся, идеалами и культурными ценностями, которые разделяем.
В биологическом отношении мы эволюционируем примерно с такой же скоростью, как и другие виды. Но вот в культурном – достигли совершенно другого уровня. Собаке как виду тоже немало лет, но едва ли ее интересы и образ жизни за это время сильно изменились. Я не говорю, что у собак нет воображения – мне это неизвестно. Но они точно его никак не проявляют, вследствие чего не способны к культурному развитию, соотносимому с нашим. В целом их поведение не отличается от того, как они себя вели много веков назад. Поэтому спрашивать у собак «Что нового?» при каждой встрече не обязательно.
Людям же всегда есть что рассказать. Причина – в их творческой природе. Это верно как для всего человечества, так и для отдельно взятой личности. Вы формируете свою жизнь исходя из того, как видите окружающий мир и свое место в нем; вы определяете ход своей жизни собственными решениями, способностью видеть новые возможности и тем, какой выбор делаете. Человеку дано множество выборов. Нам, в отличие от собаки, доступны воображение и изобретательность – вместе с пособием по их эксплуатации.
Резюме одновременно со свидетельством о рождении не выдают. Вы сами строите свою жизнь и сами можете ее серьезно перестраивать. Психолог Джордж Келли[11] говорил: «Никто не должен становиться жертвой собственной биографии». Или, как сказал Карл Юнг, «Я не то, что со мной случилось, я – то, чем решил стать».
ПРИНЦИП 3. ЖИЗНЬ ЕСТЕСТВЕННА
Судя по тому, что я видел и знаю, людей среднего возраста, живущих так, как они задумывали в молодости, очень мало. Даже если они занимаются тем, чем всегда хотели, – а таких и вовсе немного, – вряд ли в юности они могли в полной мере представить себе все нюансы своей нынешней жизни: конкретную должность, коллег, партнера, дом, в котором живут, детей. Да и кто мог бы это предвидеть? Я тоже из числа тех, кто не угадал.
Было время, когда я подумывал стать стоматологом или бухгалтером. Перед самым окончанием школы я беседовал с консультантом по выбору карьеры: то была наша последняя встреча. Он спросил, какие предметы мне нравились больше всего, и я ответил: английский, латынь и французский. Мне очень нравился французский. Вернее, не столько сам язык, сколько наш учитель, мистер Эванс. Взять хотя бы то, что он действительно мог говорить по-французски – а этим могут похвастаться не все преподаватели иностранных языков. Мистер Эванс был молод и элегантен, что тоже редкость среди учителей. Кроме того, он курил французские сигареты и ел чеснок, что в 1960-е считалось очень экзотичным. Я даже некоторое время думал, что чеснок – это наркотик. Я и сейчас иногда так думаю. Еда в Британии в те времена была намного менее космополитичной – и съедобной, – чем сейчас. Кабачок я впервые увидел, когда мне было двадцать, а баклажан – к двадцати пяти годам. Я жалею, что вообще их увидел. В довесок ко всему жена мистера Эванса была француженкой. Мы даже не могли себе такого представить. Точнее, могли и именно этим и занимались на уроках французского языка.
Моя вера в мистические способности консультанта по профориентации видеть людей насквозь была поистине безграничной, и я трепетно ожидал, что же ему скажет о моем будущем тяга к французскому, латыни и английскому. Он на минуту задумался, а затем спросил, не думал ли я о том, чтобы стать бухгалтером. Нет, не думал. Может быть, зубным врачом? И снова я ответил отрицательно. Как оказалось, ни он, ни я не могли себе представить, какой будет моя профессиональная жизнь на самом деле. В своей работе я не имею никаких дел ни с цифрами, ни с ротовой полостью (кроме собственной), а с французским языком она связана весьма отдаленно.
Ни он, ни я не могли точно предсказать мое будущее, так же как и вы не способны его предвидеть: ведь жизнь не линейна, она естественна и внутренне согласованна. Моя жизнь, как и ваша, – это постоянная импровизация с учетом интересов и личных качеств, с одной стороны, и обстоятельств и возможностей – с другой. Они влияют друг на друга. Многие возможности возникают благодаря энергии, которую мы создаем своими поступками.
Конечно, когда вы преобразуете историю своей жизни в резюме, все кажется совсем иным. Вы описываете ее как прямую линию, чтобы все выглядело так, будто вы заранее все распланировали. Вы записываете свою биографию, помечая даты и основные достижения, применяя полужирный шрифт и курсив, чтобы сложилось впечатление, будто вся ваша жизнь представляет собой реализацию сложного и детально продуманного плана. Вы делаете это, чтобы успокоить себя, а также чтобы работодатель подумал, что ваша жизнь не похожа на череду бессистемных попыток и случайностей, хотя на самом деле большинство жизней именно таковы.
В книге вы неоднократно встретите примеры, подтверждающие эти три принципа. Приведем в пример хоть карьеру Дэвида Огилви, которого иногда называют «отцом рекламы». Работа его агентства в Нью-Йорке в 1960-х вдохновила создателей сериала «Безумцы»[12]. Наблюдая легендарный успех великого рекламиста, можно предположить, что он родился на Мэдисон-авеню[13], всю жизнь провел в рекламном бизнесе и никогда не хотел заниматься другим делом. И будете совершенно не правы.
Дэвид Огилви родился в 1911 году в Англии. Учился в Эдинбурге и Оксфорде. Свою трудовую деятельность начал поваром в отеле «Мажестик» в Париже. Затем продавал кухонные плиты в Шотландии. Поскольку у него это очень хорошо получалось, владелец компании попросил его написать руководство по продажам для других торговых агентов. Огилви написал, руководство было опубликовано. Тридцать лет спустя журнал Fortune назвал это руководство по продажам лучшим из всех когда-либо написанных. Старший брат Дэвида, Фрэнсис, показал это пособие своему начальству в рекламном агентстве Mather & Crowey. На них оно произвело настолько сильное впечатление, что Дэвиду предложили место в самом низу иерархической лестницы. После истечения контракта Огилви переехал в Америку, где стал помощником директора в компании Gallup, занимавшейся проведением социальных опросов. Во время Второй мировой войны он служил в отделении британской разведки при посольстве Великобритании в Вашингтоне.
После войны он решил уехать из города и отправился на восточное побережье США, где примкнул к общине амишей и попробовал себя в роли фермера. Затем, десять лет спустя, вернулся в Нью-Йорк и устроился менеджером по работе со счетами клиентов в рекламном агентстве Mather. За последующие двадцать лет Огилви вывел это агентство на первое место в общемировом рейтинге, а сама компания сменила название на Ogilvy Mather. Просто чересполосица! Ведь вкратце его путь выглядит так: от продавца кухонных плит в Шотландии до фермера-амиша, а затем до великого руководителя с Мэдисон-авеню. История Огилви – хорошая демонстрация органичной природы жизни, яркий пример того, как из разрозненных элементов мы сами складываем полную картинку.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
