Деревни встречались чаще, а где деревни — там путешественника всегда напоят молочным чаем. Дальнейшая поездка до Шигатзе показалась нам лёгкой прогулкой. Сто километров за день — не предел, даже с учетом подъёмов и спусков.
Под одним из встречных мостов висели бычьи головы. Предполагается, что мёртвые быки отгоняют от моста злых духов. Бычьи черепа в Тибете пользуются уважением. Из них делают сувениры, украшают их резьбой, аппликацией и шарфами, подвешивают над воротами во двор и в гостиной.
Огромный рогатый череп валялся в грязи на дороге. Я слегка подтолкнул его ногой, мне было интересно посмотреть на него.
Стоящая рядом тибетская девочка зашикала на меня:
― Нельзя! Нельзя!
― Вот странно: ногой череп двигать нельзя, а в дорожную пыль его кидать можно. Впрочем, духи лучше знают, где и как должны находиться черепа.
Наконец, мы доехали до места, где рабочие клали асфальт, здесь были самосвалы, экскаваторы и десятки строительных палаток.
Мы заглянули в палатку дорожных рабочих:
― Братцы, дайте воды!
Они с сомнением покачали головами: воды нет.
— Ну, а цамба у вас есть?
Сказать, что нет и цамбы — это позор, даже если ты простой рабочий. Цамба нашлась, а к ней волшебным образом появились чай, сахар и большой кусок ячьего масла.
Очевидно: ещё несколько лет, и тибетскую трассу полностью заасфальтируют. Сюда приедут туристы, коммерсанты, китайские и уйгурские переселенцы. А сами тибетцы начнут путешествовать и смогут навещать родственников, живущих в отдаленных частях провинции. Неплохо конечно, но многое исчезнет.
Красочные шерстяные чубы сменятся на китайские синтетические куртки. Вместо горячего молочного чая начнут пить охлажденный зелёный. А в каждой тибетской деревне появятся уличные тренажёры.
И вот, город Шигатзе. Слава буддам и бодхисаттвам — здесь есть банкомат! Мы сняли с карточки деньги и бросились искать отель, чтобы отдохнуть, помыться и выстирать вещи. Второпях даже не обратили внимания, в каком районе поселились. Все нормально ― напротив высилось огромное здание полиции, на соседних домах висели бычьи головы. Значит ни преступности, ни злых духов можно было не бояться. Лишь вечером обнаружили особенность этого места. Вокруг нас были сплошные парикмахерские и массажные салоны. Днём — вполне благопристойные, но вечером в них загорался красный свет, и на диванчиках скучали молодые китаянки в ожидании клиентов. Заведение, на втором этаже которого мы сняли комнату, оказалось… секс-шопом с большим ассортиментом товаров. Но комната наверху была приличной и чистой. Постояльцев в это время года немного. Кроме того, на нашей улице мы нашли сразу несколько бань, в которых, если не пользоваться услугами массажисток и банщиц, можно было действительно помыться.
На следующий день мы пошли в самый большой монастырь Ташилунпо. Переживший «перегибы культурной революции» Ташилунпо — один из самых больших и интересных монастырей Тибета. Он первым был основан более пяти веков назад Далай-ламой Гендуном Друпом. Монастырь принадлежит ордену Гелугпа, чьи монахи носят головные уборы жёлтого цвета. Этот орден стал самым влиятельным в Тибете, потеснив другие буддистские школы. Хотя то, что нынешнего живущего в Индии «жёлтошапочного» Далай-ламу XIV называют «главой всех буддистов», это так же неправильно, как называть Папу Римского ― главой всех христиан. Даже в самом Тибете сохранились монастыри, никогда не подчинявшиеся Далай-ламе.
Что касается Ташилунпо, то его настоятелем был Панчен-лама, что означает «Великий учитель». По своему значению он не уступал Далай-ламе. Власти Китая старались вбить клин между главными ламами, чтобы оказывать влияние на внутренние дела Тибета. Предыдущий десятый Панчен-лама, в отличие от своего мятежного коллеги, остался в Тибете и пытался сотрудничать новыми властями. Но затем в возрасте 24 лет публично высказался против китайской политики, за что отсидел 13 лет в тюрьме по обвинению в «организации оргий, критике китайского правительства и создании личной армии наёмников». Выйдя из тюрьмы, Панчен-лама женился на китаянке и жил примерной жизнью домовладельца, пока в 1989 году вновь не допустил промашку — выступил с критикой китайского вторжения в Тибет — и ― через пять дней умер от сердечного приступа. С его наследником Панчен-ламой ХІ-м случилась не менее драматичная история. Новой реинкарнацией Панчена изгнанник Далай-лама признал 6-летнего тибетского мальчика Гендуна Райоцчокьи Ньима. Но китайские власти похитили мальчика, опасаясь, что в противном случае это сделают сепаратисты, мечтающие вырастить нового оппозиционного лидера на смену дряхлеющему Далай-ламе. Вместо истинного Панчен-ламы китайцы назначили настоятелем Ташилунпо «поддельного» мальчика — Гьялцена Норбу, родившегося в проверенной коммунистической семье. Теперь именно его портреты висят в монастыре. Ещё немного, и тибетскую оппозицию будет некому возглавить. Лже-Панчен-лама для этой цели не годится. А когда умрёт Далай-лама, его перерождение на территории Тибета станет невозможно, или его постигнет участь Панчена. Если же новый Далай-лама родится за пределами Тибета или будет избран демократически, то потеряет свою божественную легитимность навсегда.
Виной ли тому прочитанные на оппозиционных тибетских сайтах ужасы или что-то другое, но среди монахов и лам в тибетских монастырях мне нередко чудились переодетые сотрудники спецслужб, очень уж они были строгими и неприветливыми. Восстановленный после обстрелов полувековой давности Ташилунпо ― огромный квартал-лабиринт с общежитиями монахов, религиозными университетами, храмами, гробницами и дворцами. Новые постройки почти незаметны, и монастырь сохранил свой средневековый колорит. Монахи носят воду, чистят дворы и ведут благочестивые беседы в тени деревьев. Паломники крутят блестящие от бесконечных прикосновений молитвенные барабаны. Общую картину меняют разве что иностранные и китайские туристы, фотографирующие разукрашенные массивные двери с деревянными засовами и толстыми бронзовыми кольцами.
Основная достопримечательность монастыря — часовня Майтрейи, Будды Будущего. Здесь находится одна из самых высоких в мире (26 метров) статуя сидящего Майтрейи. Её установили в 1914 году под надзором девятого Панчен-ламы. 900 ремесленников ваяли статую четыре года, израсходовав на постройку 300 кг золота.
В храме висят портреты Панчен-лам, в том числе нынешнего ложного. У подножия Будды стоят чаны с ячьим маслом и горящими свечами, а рядом — чаши с цамбой и водой. Возле алтаря паломники оставляют деньги или что-то из личных вещей: шариковые ручки, заколки, расчёски, значки, украшения. Надеются, что это принесет им удачу.
Фотографировать в храме запрещено. Специально тренированные монахи бросаются на туриста, едва заметив расчехлённую камеру. Не то чтобы вид фотоаппарата оскорблял чувства позолоченной статуи. Просто за съемку нужно платить дополнительные и немалые деньги. В 1961 году храм перешёл под опеку китайского правительства. Теперь это коммерческое предприятие: здесь берут деньги за вход, за фотосъёмку, продают сувениры.
