— Ого! — воскликнул ректор, заглянув через плечо Марго на ее рисунок. — Похож, ничего не скажешь. Уже и до этого дело дошло.
— Дядя Гена, нехорошо подкрадываться и подсматривать, — шутливо возмутилась Марго, заслоняя рукой портрет и поворачиваясь к Геннадию Васильевичу.
— Марго, Марго, ты же знаешь, что я никому и никогда ничего не скажу, особенно о твоих серьезных чувствах, даже твоему папе, моему лучшему другу. Из-за тебя я нарушаю священные дружеские обеты, — он поддержал ее шутливый тон, обнимая за плечи отца Марго, стоящего рядом с ним, но в его голосе опять было что-то удивившее Марго: какая-то то ли боль, то ли страдание, то ли что-то другое, чего не понимала девушка и причиной чему был ее рисунок. — Но за это тебе придется расплатиться. Выйди и оставь нас с твоим папой вдвоем. Нам нужно поговорить.
— А вот и не выйду, — Марго испугалась, что ректор приехал побеседовать с отцом о ней. Наверняка Артур ему все рассказал, Геннадий Васильевич, не желая и дальше выносить прихоти своей крестницы и распутывать ее скандалы с преподавателями, решил обратиться к помощи отца. Конечно, отца она не боится, но все-таки ей не хотелось бы расстраивать его, и вообще, все это не очень приятно.
— Можно я поступлю неучтиво с твоей невежливой дочкой? — спросил у Вячеслава Всеволодовича Геннадий Васильевич.
— Делай с ней все что хочешь, она тебе почти такая же дочь, как мне, — ответил Ремезов.
— Слышала? Ну теперь держись. — И дядя Гена, напирая выступающим из серого пиджака животом, потеснил Марго к двери.
Марго с хохотом боролась с ним, напрягая все силы и упираясь руками в его плечи, но ничего не могла поделать против его грузной, полной фигуры.
— Все, сдаюсь, — сказала она. В конце концов она сможет подслушать их разговор — здесь, к счастью, нет секретарши.
— Я опять хотел поговорить с тобой по поводу земельных участков, — приложив ухо к замочной скважине, услышала Маргарита голос ректора. — Извини, что отвлекаю тебя дома вместо того, чтобы официально прийти к тебе на работу, но у тебя там в приемной вечные очереди.
— А ты старый толстый лентяй, и твой живот все равно не уместился бы на маленьких креслицах моей приемной. Так что я тебя понимаю, — ответил отец.
— Я считаю, что база отдыха для моих студентов просто необходима. У института не совсем обычный учебный режим, и студенты занимаются проектированием не только на занятиях, но и дома, так как архитектура — творческая специальность, мозг ребят находится в постоянном напряжении, они работают даже, когда просто идут по улице: может быть, именно в этот момент их осеняет какая-нибудь идея. Поэтому, как мне кажется, им нужен особенно хорошо организованный отдых. Спроси хотя бы у своей Марго, — говорил Геннадий Васильевич. — И вот что мне хотелось бы…
Марго устала стоять согнувшись и решила поменять позу, но неловко задела рукой за дверную ручку и, услышав приближающиеся шаги, едва успела отскочить, чтобы не получить дверью по лбу.
— Славка, твоя дочь — шпионка реакционных партий. Она собирает для них материал и ради этого подслушивает под дверью деловые разговоры демократически настроенных мэра города и его друга ректора, — торжественно констатировал дядя Гена.
— Марго, как тебе не стыдно? — смеясь, произнес отец. — Что это тебе в голову пришло?
— Я ухожу на свидание, — сказала Марго, направляясь в коридор и весело помахивая им рукой.
Она решила немного подышать весенним воздухом. Ей захотелось пройтись по вечерней, освещенной фонарями набережной, посмотреть на плывущие льдины и впервые за этот день остаться одной, чтобы наедине подумать об Артуре и словно бы побыть с ним. А подслушивать дальше было все равно неинтересно. Что она узнала нового? Лишний раз убедилась, что ректор заботится о своих студентах? Но она знала это и так. Кто, как не он, построил рядом с институтом единственный в их городе «Макдональдс», когда встал вопрос об улучшении питания студентов. И студентам хорошо, и всему городу. После отца и матери Геннадий Васильевич был третьим, кого любила девушка. А может быть, первым. Только почему-то мама, как кажется Марго, не разделяет ее восторгов по поводу крестного. Вероятно, было что-то, может быть, еще когда родители были молодыми, отчего она всегда, на протяжении многих лет, сколько себя помнит Марго, сдержанна и вежлива с ним, но и только. Мама никогда не сказала о нем ни одного плохого слова, но Марго чувствовала, что между ними что-то стоит.
Марго смотрела на реку, и ей казалось, что она плывет вместе с льдинами куда-то далеко-далеко, в неведомую ей ранее страну, страну любви, где не было всех этих неинтересных проблем, а был только Артур, Артур и она, да еще ярко-алый «рено».
На Марго вновь нахлынули мечты о сказочно прелестной машине. Самое разумное — попросить дядю Гену уговорить отца на такой дорогой подарок. Просить самой как-то неудобно. Марго вернулась во двор и подошла к стоящему у подъезда серому «жигуленку» дяди Гены. Ждать ей пришлось недолго, она услышала, как хлопнула их входная дверь и по ступенькам тяжело затопали шаги растолстевшего Геннадия Васильевича.
— Дядя Гена, а я вас жду, — сообщила ему Марго.
— Так это со мной у тебя свидание, Марго? А я думал-гадал, кто же твой избранник. Даже на Полетаева грешил, а это, оказывается, я, — смеялся ректор.
— У меня еще одно важное дело, — не поддержала его шутливый тон Марго. — Вернее, просьба. Дядя Гена, скоро мой день рождения, и я хотела бы, чтобы папа мне подарил одну вещь. Вы ему только скажите: Слава, друг мой, девочке уже восемнадцать, и пора ей иметь собственный автомобиль. Почему бы тебе не купить ей алый «рено»? Ладно, дядя Гена? Скажите только это, и все как бы невзначай, — предложила Марго.
Геннадий Васильевич молчал, и Марго недоумевала, почему он не отвечает ей. Неужели она просит что-то невыполнимое?
— «Рено» — дорогая машина, — произнес наконец крестный.
— Ну и что? Почему другие могут иметь такой автомобиль, а я не могу? Я сегодня видела одну красотку на такой машине. Эта женщина была действительно очень хороша, но без своего «рено» она такой красивой не казалась бы. И почему ее муж может дарить такие подарки, а мой папа не может? В конце концов он — мэр! — горячилась Марго. — И я тоже хочу, чтобы на меня, как на ту женщину, обращали внимание.
— В нашем городе такая машина? Да еще алого цвета, я ведь правильно понял? Может быть, эта дама приехала откуда-нибудь? Может, она иностранка? — возразил ректор. — А иностранка может позволить себе купить такую машину.
— Она не иностранка, — сказала Марго. — На автомобиле был городской номер. Я, пока ждала троллейбус на остановке около института, успела разглядеть все до мельчайших подробностей.
— Надо же, такая машина и около нашего института, — развел руками Геннадий Васильевич. — Ну хорошо, Марго, я посоветую твоему отцу купить тебе точно такую же и такого же цвета. Не могу же я допустить, чтобы какая-то женщина выглядела лучше, чем моя крестница, если ты, конечно, не придумала эту даму, чтобы разжалобить меня.
