Но лиса Лариска так и не поверила ему и решила меда никогда в рот не брать. Она так ведь и не попробовала его, думала, что мед — это то самое, что жужжит и кусается.
Крапивная горка
Дождь в лесу пошел.
День идет, два, неделю. Все вокруг намокло — деревья, трава, земля. В ложбинах ручьи, в низинах лужи. Зайцы еще при хорошей погоде себе капусты натаскали, закусывают, листьями похрустывают, друг другу сказки рассказывают. Еж Кирюха в кладовую сходит, пожует ягод, которые раньше насобирал, и опять спит, похрапывает, во сне зайца Коську видит.
Только у лисы Лариски и волка Бакулы есть нечего, никаких запасов нет. А во время дождя охота плохая, каждый у себя дома сидит, двери на запоре. И хочется есть — и есть нечего.
Пришлепала по лужам лиса Лариска к волку Бакуле. Зонт у нее с дырками, по кустам порвала; мокрая вся, даже пушистый хвост висит, как тряпка.
— Ох, волк Бакула! — захныкала лиса Лариска. — Ох, есть хочется, а есть нечего. Помру я от голода. Хоть бы ты мне косточку какую дал.
— Нет у меня никаких косточек, — мрачно буркнул волк Бакула. — Видишь, как ремень на животе затянул? Дырок не хватает, новые колоть собираюсь.
— Ох, поймать бы нам зайца Коську или лося Филю! Ох, наелись бы мы, ох наелись бы! Придумал бы ты что-нибудь.
— Не умею я придумывать. Ты хитрая — ты и придумывай.
— Ох, ладно уж, — согласилась лиса Лариска. — Постараюсь я, может, и придумаю чего. Давай ночью около ручья под большой елкой встретимся.
— Для чего ночью под дождем мокнуть? Днем давай.
— Нет, волк Бакула, днем нельзя. Мыши, может быть, у тебя тут водятся, муравьи ползают, комары летают. Один услышит — всем расскажет. Тут великая тайна нужна, чтобы никто не слыхал, никто не узнал, никому не сказал.
— Ну, ночью так ночью, — согласился волк Бакула.
Наступил вечер, потом ночь. Стало темно-темно, черно-черно. Собрались волк Бакула и лиса Лариска под большой елкой. Дождь льет, ветер шумит. Лиса Лариска свой дырявый зонт раскрыла, уселись они под ним.
— Ну, надумала? — спросил волк Бакула.
— Ох, надумала, ох, хорошо надумала! — сказала лиса Лариска. — Только уговор — зайца Коську мне отдай.
— Да ты скажи, что надумала! Про зайца потом разговор будет.
— А вот что я надумала, — сказала лиса Лариска. — Скажем мы всем в лесу, что на речке дождем плотину прорвало, которую колхоз построил. Вода стеной идет, лес зальет, всех потопит. Кто спастись хочет, пусть на Крапивную горку бежит, она высокая, там вода не достанет.
— А может, и правда прорвало? — забеспокоился волк Бакула. — Что-то воды в лесу много.
— Глупый ты, волк Бакула. Это ведь я сама придумала, чтобы всех напугать и обмануть. А плотина на месте стоит.
— Это ты хорошо придумала! — обрадовался волк Бакула. — Только крапивы на горке много, нос обжечь можно.
— Ничего, потерпим. Может, она в дождь не обжигает.
Так и решили волк Бакула и лиса Лариска: скажут они сороке Софке, что плотину сорвало, вода стеной идет, всех зальет, всех потопит. Сорока Софка болтунья, по всему лесу разнесет. Звери испугаются, на Крапивную горку побегут, а там наверху волк Бакула в ямке сидеть будет.
— Ох, и пообедаем мы! — облизнулась лиса Лариска. — Ох, и пообедаем! Тебе лосенка Филю, а мне зайца Коську.
Да не знали волк Бакула и лиса Лариска, что в это время под елку крот Прокоп вылез свежим воздухом подышать. И весь их разбойничий разговор слышал.
Утром сорока Софка, отряхиваясь от дождевых капель, по лесу полетела, затараторила, затрещала:
— Эй, слушайте меня все! Эй-эй, беда пришла! На речке плотину прорвало, вода стеной идет, весь лес зальет! Кого потопит, кого смоет, кого в море унесет! А кто тонуть не желает, пусть на Крапивную горку бежит, там высоко, вода не достанет. Эй, слушайте все, эй!
Перепугались звери — может, правда спасаться надо, на Крапивную горку бежать? Но тут крот Прокоп к ежу Кирюхе пришел, все ему рассказал, что лиса Лариска и волк Бакула задумали. Еж Кирюха побежал к барсуку Пахому, барсук Пахом к зайцу Коське, заяц Коська к лосенку Филе — так все и узнали, что плотину не прорвало, потопа не будет и на Крапивную горку бежать не надо, там волк Бакула в яме лежать будет.
— Да что вы! — сказала белка Ленка, которая на дереве потопа и вовсе не боялась. — Давайте пойдем к Крапивной горке, спрячемся внизу и посмотрим, как там лиса Лариска и волк Бакула зря мокнуть будут. А я с дерева буду смотреть, все вам рассказывать. Вот посмеемся мы над ними!
Собрались все звери потихоньку на опушке леса около Крапивной горки, спрятались в кустах. А белка Ленка с высокой березки все видит, рассказывает:
— Вижу волка Бакулу! В ямке с водой мокрый лежит, от холода дрожит, глаза выкатил, зубы выставил. Ждет. А дождь поливает, воды в ямке прибывает. А вот вижу лису Лариску. Шерсть ее в глине, нос в крапиве, бок в луже, уши наружу. Зонт у нее дырявый, дождь спину сечет, с хвоста течет, а она о зайце Коське думает!
— Пусть думает, — сказал заяц Коська. — Не поймает она меня.
— И меня волк не поймает, — сказал лосенок Филя. — Дурак он, в дураках и останется.
Волк Бакула в ямке лежит, кругом крапива, под боком лужа, и не видать ничего. Полежит он, полежит, подрожит-подрожит да и спросит у лисы Лариски:
— Ну, что там видно?
— Ничего не видно.
— Что там слышно?
— Ничего не слышно.
— Не бегут?
— Не бегут.
— Не идут?
— Не идут.
Полежит он, подрожит и опять спросит. Лиса Лариска уже и отвечать перестала, сил нет. А звери в кустах сидят да хихикают над ними. У зайца Коськи даже в боку стало колоть от смеха. А когда темнеть стало, пошли они домой ужинать.
Вылез из ямки волк Бакула. Чуть не утонул он, вода ямку совсем залила. Мокрый, голодный. Ругаться стал:
— Ну, где твои звери, лиса Лариска? Нос я себе крапивой обжег, болит, в глине вывалялся, воды наглотался, стыда набрался, а есть нечего.
Поглядела лиса Лариска на волка Бакулу, страшно ей стало — глаза горят, когти блестят. Вот-вот на нее кинется.
— Да я же, волк Бакула, хорошо все сделать хотела, — стала она оправдываться. — Это, наверно, ты, волк Бакула, кому-нибудь проболтался.
