– Он далеко живет?
– В Англии…
Остальную часть пути до дома Влада проехали молча. В лифте тоже не проронили ни слова. Но, когда художник приложил завитушки дорогой рамы к полотну с Цирцеей, Наташа оживилась:
– Даже не знаю, что сказать! Класс! Для таких картин я готова тебе позировать с утра до ночи! И с ночи до утра.
– Тогда для начала по рюмочке?
– Пока наливаю, Владик, доставай и показывай остальные… – Девушка уже было взяла бутылку портвейна, но замерла, когда Рощин поставил на венский стул «Богиню лунного света».
– А кто это? – лишь через полминуты проговорила она, не отводя восхищенного взгляда от картины.
– Ты, – просто сказал художник. – Только в другом измерении.
– Очень красивая…
– Да, очень, – Владу тоже нравилось своё творение. – Дайка мне, я сам вино разолью.
Близкие друзья присели к круглому бабушкиному столу. Чокнулись. За ними с холстов пристально наблюдали две девушки. Рощин снова наполнил рюмки. Случайно вырвавшиеся, кажущиеся ему правдивыми, слова о другом измерении натолкнули Влада на идею – попробовать объединить девушек на единой картине. Нет, не рисовать нечто многорукое, вроде богини Шивы. И не сажать их рядком на лавочку. А создать совершенно новый стиль письма. Даже не стиль, а нечто большее. Если смотреть на полотно прямо – Наташа, а отойдешь сбоку – Светла. Такая игра цвета и тени. Причем они будут в совершенно разных позах. Одна сидит, другая стоит. Отходишь от картины с Наташей в сторону, не отрывая взгляда и, вдруг, происходит некий зрительный щелчок – на холсте уже Светла! Словно день переходит сразу в ночь и наоборот, а вечера и утреннего рассвета не существует. Рощин не сомневался, что у него получится. Время до отпуска есть…
У Наташи упомянутое другое измерение родило иные ассоциации. Она тихонько тронула задумавшегося друга за плечо:
– Пожалуйста, выслушай меня. Ты знаешь, я обязательно хочу тебе это рассказать, хотя и боюсь взвалить на тебя лишний груз. Но ты должен знать обо мне всё. Полгода назад мы возвращались с мужем домой… Да-да, с мужем, пожалуйста, не перебивай. Начиналась зима: темень, мокрый снег, ветер. Во дворе на нас напали. Случайные грабители. Это мне потом так сказали. Меня несколько раз ударили в живот, я потеряла сознание. Очнулась только в роддоме. Была беременна, и случились преждевременные роды. Мне показали мертвого ребенка, а потом его тельце бросили в железный тазик. Его головка громко стукнулась о металл. Я пыталась кинуться к нему, кричала: «Он ударился! Пустите меня! Пустите!» Меня крепко держали. Сделали какой-то укол. Уже потом, когда вновь пришла в себя, мне сообщили, что мужа зарезали. Насмерть. Меня выписали через день, и в квартиру я вернулась одна. Ходила из угла в угол, не зная, что мне теперь делать. Приходили полицейские, спрашивали про приметы. Никого из бандитов не поймали. Ни тогда, ни потом… С тех пор мне каждую ночь снился один и тот же сон, как из меня достают ребенка и швыряют его в тазик. Все эти картинки и звуки повторяются бесконечно. Я обязательно просыпалась. Вся в холодном поту. Ты знаешь, я по профессии не секретарша – учитель истории. Училка. Но после того ужаса я больше не смогла ходить в школу, общаться с детьми. Да, я ведь не сказала тебе про диагноз-приговор, который мне вынесли спустя неделю. У меня никогда не будет своих детей. Ты должен это знать сейчас, пока не поздно.
Рощин попробовал что-то сказать, но девушка плавным жестом остановила его:
– Послушай еще минутку, прошу тебя. Я говорю это для того, чтобы ты не строил семейные планы со мной. Не могу и не хочу обманывать тебя. Да, я считаю такое обманом. Не желаю однажды принести тебе боль разочарования… Нет-нет, я буду с тобой столько, сколько захочешь. И всегда, когда захочешь меня увидеть. Понимаешь? Рассказала и сразу легко стало, перевалила на тебя. Ты себе не можешь представить, как я тебе благодарна! Ты самый лучший, самый добрый и веселый. Самый искренний. Как только мы подружились с тобой – у меня сразу никаких снов. Сплю как убитая, в хорошем смысле, и ничего не вижу. Ты меня вылечил.
– Ты любила мужа? – вдруг спросил Влад.
– Перед свадьбой любила. Наверно. Потом как-то всё прошло. Ты не поверишь – когда надо было ложиться с ним спать, чувствовала себя как приговоренная. Правда. Ни сердечных чувств, ни приятных ощущений уже не появлялось. Когда забеременела, то думала, что после родов будет настоящая семья и тепло вернется. Но видишь, как всё повернулось – стала вдовой.
– Ты уже не вдова, ты – невеста, – немного невпопад изрёк совершенно растерявшийся от таких откровений художник.
– Согласна быть твоей вечной невестой. До того момента, пока не встретишь свою настоящую любовь. Но и тогда не прогоняй меня, останусь твоей верной подругой.
«Кого-то мне напоминают эти слова», – размыслил Рощин, а вслух медленно произнес:
– Светла – ты?
– Кто это? Я и прежде слышала от тебя это имя… – вымолвила Наташа, и тут, как по волшебству, прямо сказать, невеселое выражение её лица сменилось на брызжущий задор. Глаза заблестели, а рука уверенно потянулась к рюмочке: – Думаю, что достаточно! А то вы тут договоритесь, Бог знает, до чего! И ты выдашь меня по полной программе. Теперь здесь уже я – не могла больше терпеть. Но мне хотелось, чтобы ты всё узнал от самой Наташи. И больше её жалел и понимал.
– Светлочка, где ты пропадала столько времени?! – радостно воскликнул Влад. – И не останавливай меня! Хочу и кричу, теперь-то мы в честно арендуемой мной квартирке. Посмотри, какие я картины нарисовал!
– Имеешь полное право хвастаться! – Светла поцеловала любимого в губы, так и не ответив, где она обреталась целых трое суток. – Ты – чародей. Мне даже самой захотелось себя спасать! А нашу прекрасную вечную невесту хочется ласкать и жалеть. Что ты с успехом и претворяешь в жизнь. Налей мне еще немного этой вкуснятины.
– Смотри, осторожнее. Дамы становятся алкоголичками не от водки, а именно от портвейна.
– Ты так редко встречаешься с Наташей, что я уверена, ей это не грозит.
* * *
После близости первой заговорила Светла:
– У меня вначале даже мелькнуло желание – отправить Наташу в Неву или еще куда-нибудь похуже. Это, когда ты с неё маечку утром стянул. Да-да! Совсем не ожидала, что во мне такая мерзость отыщется. Ты оказался прав. Почти как всегда. Ревность есть. Но… Я не стала делать ничего плохого. В конце концов, я сама толкнула тебя к ней. К себе в ней. Тем более, я так долго её искала. Ты ведь знаешь, как трудно найти в Питере красивую девушку. Достойную тебя спутницу. Да еще, чтобы хоть немного напоминала меня. Фигурой, хотя бы фигурой – согласна с тобой. Потом чуть не за руку я привела её в твоё агентство, чтобы ты обратил на нее внимание. Поэтому будем продолжать так же, как и собирались. Ты, не против? Мне просто необходимо общаться с тобой не только во сне. И я страстно хочу доставлять тебе и себе удовольствие – даже через чужое тело. Тебя не очень затруднит – таскать ее всюду с собой?
