Мартину Лютеру очень нравились рыцарские поединки. Но отличаясь от консервативных монархов и косных феодалов прогрессивностью взглядов и пытливостью ума, вождь мирового протестантизма прославился введением в поединки множества новшеств. Раньше как было: съедутся рыцари на турнир и начинают дубасить друг друга с вариациями, которые ко временам Лютера порядком уже наскучили публике, успевшей за столь долгое время выучить все эти незамысловатые сценарии наизусть.
Лютер стал вводить свои нововведения постепенно, как и подобает любому мудрому вождю, стремящемуся остаться в веках. Сначала он заставил благородных рыцарей сражаться с толпой простолюдинов. Но Лютер понимал, что нужны революционные идеи, которые позволят разорвать оковы традиционных схем.
И тогда на песок турнирной арены, обильно политый рыцарской, а впоследствии и простолюдинной кровью, вышли хитроумные механизмы. В первом такого рода поединке отважный рыцарь сражался с шагающим механическим пианино. Следующие схватки, которые становились одна интереснее другой, происходили с участием более совершенных машин. Рыцари бились с роботами, страдающими отклонениями в микросхемах, и от этого свирепыми более обычного, схватывались насмерть с роботами, порождавшими из нутра своего других роботов. Естественным развитием темы был бой рыцаря в паре с самосвалом против рыцаря, поддержанного асфальтоукладчиком.
Апофеозом обновлённых рыцарских турниров был поединок турбулентного потока, получившего «двойку» по арифметике, с теоремой Пифагора, выигравшей гонки на велосипедах.
Один раз Лютер милостиво изволил лично принять участие в одном из поединков, сражаясь с ехидной – экзотическим зверем, привезённым из южных морей. До сих пор благодарные потомки помнят тот эпохальный поединок, когда человек наконец-то победил маленького зверька. И это был великий человек.
Лютер в Испании
Все знают, что Мартин Лютер был в Испании ещё во времена своей студенческой молодости. Но мало кто знает, что Лютер посетил Испанию уже после изобретения им протестантизма. Инкогнито, конечно же. И не ради праздного любопытства он ездил в этот оплот католицизма, но хотел вождь всех протестантов разузнать, готовы ли испанские трудящиеся свергнуть вековое иго католической церкви, способны ли воспринять прогрессивное учение протестантизма.
Выучив галисийское наречие испанского языка и переодевшись в португальского матроса, он нанялся на шведский корабль, плывший в Севилью с грузом жёлтых полосок, нашитых крест-накрест на синие ткани. Прибыв на место, он направился в ближайшее средоточие местного пролетариата – в портовый трактир, дабы разузнать настроения испанского рабочего класса.
Несколько часов спустя, после смешивания мадеры с хересом, шлифования портвейном, после драки с моряками с генуэзской боевой галеры, после знакомства с андалузской красоткой – работницей красного фонаря и ложа, он установил, что, в принципе, когда-нибудь, в необозримом будущем, возможно, вследствие великих потрясений, ныне несознательные испанские трудящиеся массы с радостью примут прогрессивное учение протестантизма, свергнут власть короля и католической церкви и построят у себя протестантское государство. Но сейчас им, в принципе, и так хорошо: жизнь стабильна, вино дёшево, а над всей Испанией безоблачное небо.
Кстати, относительно безоблачного неба над Испанией был у Лютера один вопрос, на который сам он не мог ответить. Над всей Испанией, и впрямь, постоянно светило солнце, лишь изредка закрываемое случайной тучкой, но местные метеосводки упорно твердили, что страна пребывает в перманентной власти циклона, нещадно поливающего всю территорию королевства дождём, а кое-где и побивающего её градом.
В один из этих прекрасных солнечных дней посчастливилось Лютеру познакомиться в Гибралтаре с одним учёным голландцем, прибывшем в метрополию для получения правильных учебников по истории для Лейденского университета. Этот голландец и объяснил Лютеру сей когнитивный диссонанс, учинившийся меж реальностью и метеосводками. Дело в том, что однажды испанский Гидрометцентр сообщил, что над всей Испанией безоблачное небо, и тут же прилетел с Канарских островов один не в меру ретивый генерал, устроил мясорубку, изобрёл «Фалангу» и пятую колонну, назвался каудильо и правил долго и счастливо, и умер в один день. В общем, своеобразный был персонаж местной истории.
С тех пор, опасаясь очередных пассионариев с Канарских островов, король испанский строго-настрого запретил метеорологам широковещать народу о ясных погодах и безоблачных небесах и вообще повелел забыть о солнце в своих метеосводках. Пассионарии – они, конечно, пассионарны, рассудил мудрый король, но летать с Канарских островов в ненастную погоду не любят, как и ординарные подданные.
После этого указа путчи в Испанском королевстве более не случались, и уже даже старожилы не могли их припомнить (хотя, что в этом удивительного: старожилы никогда ничего не могут припомнить, и, кажется, сугубо для этой функции они и были созданы Господом).
Лютер же из всего этого сделал вывод, что средства массовой информации представляют собой невиданную и ещё никем вполне не осознанную силу, и решил взять её на вооружение.
