Даже если бы ты был единственным парнем в мире,А я бы была единственной девушкой,Нам бы ни до чего не былоНикакого дела в этом мире…
– Ну же! Потанцуй со мной!
– Я вижу сон, – пробормотал Дилан, кладя одну руку ей на талию, а другую на плечо. – Но скоро я проснусь.
– Продолжай смотреть сон, но пой.
– Если бы ты была единственной девушкой на свете…
Они кружились вдоль парапета башни.
– Когда я буду актрисой, ты сможешь прийти за кулисы любой сцены в мире и спросить меня. Я никогда не забываю тех, кто был моим другом, когда я нуждалась в нем. Я чувствую, что люблю тебя, как Анна любила Вилли. Истинно и навечно.
– Но тогда…
– Шшш… – Люси приложила палец к его губам. – Я буду помнить тебя всегда и везде, куда бы меня ни забросила жизнь. – Она засмеялась своим мыслям. – А здорово мы ускользнули от старого Милнера. Он явно намеревался подвезти меня.
– Он намеревался проделать не только это, – заметил Дилан.
– Представляю его лицо!
– Ладно, не будем о нем.
– Гнусный тип. Если бы я была мужчиной и характерным актером, то стала бы даже изучать его. Как можно быть таким… – Она издала звук, имитирующий рвоту. – Можешь вообразить – они с дедом серьезно думали, что я выйду за него замуж!
– Да уж, могу представить.
– Что у них в мозгах – в какое время и в какой стране они живут?
– Никто не должен заставлять тебя выйти замуж. Человек всегда может сказать «Я не согласен», как и «Я согласен». Так или иначе, не стоит думать об этом. Тебе будут сниться кошмары.
– А теперь тебе пора уходить, Дилан.
– Позволь мне остаться и охранять тебя. Я посмотрю, как ты спишь.
– Ты сделал достаточно. К тому же тебе надо быть в форме для работы завтра. Девушки станут толпиться у витрины «Крукер и Ко», чтобы хоть мельком увидеть тебя.
– Сильно сомневаюсь.
Дилан неохотно поднял воротник. Люси проводила его до входной двери. Он не захотел взять фонарь.
– Луна скоро выйдет из-за облаков. Доброй ночи, Люси.
– Доброй ночи.
Она заперла дверь на замок, поднялась по лестнице и смотрела в окно, как он шел к воротам. Дойдя до них, Дилан повернулся и помахал рукой.
На секунду ей показалось, что он повернет назад и бегом бросится обратно к ней.
Вчера Люси «позаимствовала» из армейского наследия своего дедушки плащ-палатку и одеяла цвета хаки. Попросив у подруги велосипед, она засветло привезла все необходимое в башню. Там она выбрала себе место у стены на верхнем этаже, на уровне ниже парапета. Сумка из декоративной ткани с ручкой через плечо должна была послужить подушкой.
Она прекрасно понимала, что затеяла большую и опасную игру. Что, если прочитав письмо с требованием выкупа, ее дед откажется от своих привычек и обратится к властям? Что ж, те не смогут найти ее здесь. Да и никто бы не смог. Это место оказалось заброшено многие годы тому назад.
Конечно, завтра будет суббота, и дед не сможет пойти в банк. Но Люси принимала это в расчет. Пусть он как следует попотеет, пусть помучается и всю субботу, и воскресенье. Пусть почувствует, что сходит с ума. Тогда утром в понедельник он будет первым, кто откроет двери банка.
Люси нахмурилась. Конечно, вполне могло оказаться и так, что у него на самом деле нет ее наследства, что он давно проиграл его или растратил его и просто морочил ей голову все эти годы, говоря о каком-то неопределенном будущем, которое якобы начнется с рассветом 6 августа этого года, с ее двадцать первого дня рождения.
В таком случае ему бы лучше всего узнать, как раздобыть деньги, потому что они ей нужны. Она зажила бы тогда своей жизнью, не имеющей ничего общего с ним и его оружием, военной формой, медалями, всей этой древней ерундой.
В темноте что-то коснулось лица Люси. Будто какое-то невидимое существо пронеслось над ее волосами, издавая едва различимое постукивание. Она лежала очень тихо. А башня, казалось, жила своей собственной жизнью, двигалась и дышала. Ее укромные уголки и трещины хранили запах давнишних урожаев. В горле словно теснилась древняя пыль, от которой першило. Серые каменные стены башни дышали вечностью, деревянный пол – страданием и распадом.
«Вышедшее из употребления строение» – так наверняка описал бы ее Дилан, если бы башне довелось оказаться в каталогах компании «Крукер и Ко», агентов по продаже недвижимости.
Люси выбрала эту башню как место своего тайного местопребывания после того, как отказалась от всех остальных вариантов. Дилан рисковал бы остаться без работы, если бы предоставил ей укрытие в своих комнатах, расположенных над офисом компании. Подруги могли не понять ее решения и необходимость хранить все дело в тайне. К тому же у подруг были матери, которые вполне могли и проболтаться.
Была и еще одна причина, не имевшая ничего общего с логикой или здравым смыслом: в детстве Люси обожала сказки. Она чувствовала в них отголосок истины, созвучной с чем-то в ее душе. Героиня этих сказок – девушка, дочь мельника или принцесса, – поняв свое истинное «я», получала в награду исполнение заветного желания. Но для этого она должна была выдержать некое испытание, в одиночку сразиться с обстоятельствами без всякой уверенности в успехе.
Не умея облечь это в слова, Люси знала, что, если проведет три ночи в этой башне, то ее будущее окажется у нее в руках. И это должны быть именно три ночи, волшебное число «три». Сегодня, в ночь с пятницы на субботу, ее дед наверняка спит крепким сном, ничего не подозревая. Но в субботу утром, когда письмо с требованием выкупа окажется на половике у двери, он должен начать беспокоиться. Весь субботний день он будет ломать голову и соображать, как раздобыть деньги – тысячу фунтов стерлингов. Возможно, он достанет свои банковские книги и примется за подсчеты. Обычно мысль о расставании даже с самой ничтожной суммой приводила его в ярость. Когда приходил какой-либо счет, весь дом начинал ходить ходуном. До чего же Люси была рада, что скоро вырвется из этого мавзолея! Всю ночь с субботы на воскресенье ее дед проведет без сна. Весь воскресный день он будет мерить шагами свою комнату. Единственным человеком, который, возможно, обо все узнает, станет мистер Милнер – его партнер по настольным играм и единомышленник по планам о том, как разрушить ее жизнь. Если так, то пусть они вместе думают о том, где раздобыть деньги. Утром в понедельник ее дед должен отправиться в банк. А к полудню понедельника придет ее избавление.
