– Все очень вкусно, мадам, – сказал Вебб.
Брауни Фрэнкс громко рассмеялась над чем-то, что сказала Кинни. Все шло как надо.
И тут известный подстрекатель Слокум небрежным тоном произнес:
– Вы слыхали о недавней показушной затее на Северном испытательном полигоне?
– Не начинай, – поднял обе руки Дик Харбо.
Джинни не могла спокойно смотреть на его пальцы. Они были сморщенными и деформированными, как кончики оплывших свечей. Вероятно, это последствие болезни, которую Дик подхватил во время изоляционных работ.
– Сегодня утром я там побывал, – продолжал Слокум. – У меня есть приятель, еще по Бельвуару, который оставил службу и сейчас работает в «Дженерал электрик». Он отвез меня туда и все показал. «Дженерал электрик» и ВВС строят ангар для атомного самолета. Цена – восемь миллионов. Ничего, признаться, в этом не понимаю, но у них точно есть очень много красивых чертежей.
– Все это фигня, – заявил Харбо.
– Успокойтесь, – повысила голос Джинни.
Леннарт постарался их угомонить:
– Самолет никогда не взлетит. Сам Эйзенхауэр[14] говорит, что это все чепуха.
– Это хуже всего. Деньги будут пущены на ветер! Это выводит меня из себя, – как астматик, тяжело дыша возмутился Харбо. – У нас есть настоящие, работающие реакторы для армии, но при этом приходится выклянчивать каждый пенни. CR-1 разваливается…
– Тише… тпру… – загомонили мужчины за столом, а жены умолкли и только озадаченно поглядывали на мужей.
– Со всем уважением, Дик… – начал Митч.
– Извините-извините, – осекся Харбо.
Он с трудом подавил рвущийся из груди кашель. В глазах блеснули слезы.
– Я воспринимаю все как личную боль. Это происходит у меня на глазах не одно десятилетие! Строить самолет, который будет слишком тяжел, чтобы взлететь! И это было понятно с самого начала. У армейских есть график работ, но они все равно заставляют нас попрошайничать. Реактор нуждается в финансировании, а мы должны делать вид, что все путем, и ждать, когда они расщедрятся и выделят нам крохи, которых хватит, чтобы починить лишь что-нибудь одно.
Брауни Фрэнкс повернулась к мужу.
– Что-то не в порядке с реактором? – испугалась она.
– Нет-нет, – возразил Фрэнкс.
– Но мистер Харбо сказал…
– Надо кое-что усовершенствовать. Реактор немного устарел. Вот и все.
– Еще скотча! Мне он понравился, – стукнул кулаком по столу Харбо. – Тот, кто на мели…
Не закончив фразу, он зашелся в кашле и потянулся лягушачьими пальцами за носовым платком. Джинни ужаснулась, увидев маленькие комочки серой мокроты. Дик повернулся спиной к собравшимся и еще раз сплюнул в платок.
– Мистер Харбо! – обратилась к нему Джинни. – Что-нибудь нужно? Может, леденец от кашля или «Отца Джона»[15]? Принести стакан воды?
Харбо поднял руку.
– Нет-нет, все в порядке. Спасибо. Мне нельзя так волноваться. Минни говорит, что в последнее время я сам не свой… черт, – вместо извинений прохрипел он и снова закашлялся.
Дик поднялся из-за стола и направился к заднему выходу. Хлопнула входная дверь.
В мозгу Джинни пищал сигнал тревоги: «Мэйдэй… Мэйдэй…»[16] Скандал на ее званом ужине. Ужас! Как она вообще позволила такому случиться? Это произошло так стремительно. И все благодаря идиоту Слокуму. Джинни не знала, что делать: оставаться за столом или идти за Харбо. После непродолжительной внутренней борьбы она резко поднялась, но Минни отрицательно покачала головой.
– Оставь его в покое, – попросила она. – Он все чаще такое вытворяет. Извините. Не слушайте, что муж тут наговорил. Мне так неловко…
Женщина поднесла руку ко рту и громко всхлипнула.
– Господи, – вполголоса сказала Кэт Энзингер.
– Минни, дорогая! – воскликнула Пэтти. – Все в порядке. Ничего страшного. Просто он поделился своим мнением.
– Леди! Не стоит ничего опасаться, – встрял Митч, за что Джинни была ему на этот раз благодарна. – Могу заверить, что с реактором все в порядке. Я лично во время дневной смены наблюдаю за всем, что там происходит. Я внимательно читаю записи в регистрационном журнале. То, что люди без ума от атомного самолета, еще не значит, что с CR-1 что-то не в порядке.
– Ладно, – промолвила Брауни уже спокойным голосом, хотя в глазах ее читалась тревога.
– Хорошо, – кивнула Джинни. – Сегодня такая восхитительная летняя ночь. Почему бы нам не расслабиться?
Она направилась к бару за очередной бутылкой вина.
– Давайте поговорим о чем-то веселом. Не забыли, что мы в смешанной компании? – хлопая ресницами, обратилась она к Слокуму.
– Прошу прощения, что заставил леди скучать, – сострил Слокум. Во всяком случае, он так думал.
– Я под впечатлением: сколько страсти и боли в словах мистера Харбо, – донесся голос Нэт Кольер с другого конца стола.
До сих пор мать двоих детей хранила молчание, поэтому присутствующие тут же повернулись в ее сторону. Под их пристальными взглядами Нэт покраснела и вся как-то сжалась. Похоже, она не ожидала, что ее могут услышать.
– Ну, он говорил так убедительно, точно выступал перед конгрессом, – заикаясь, выдавила из себя Нэт. – Защищает старый маленький CR-1.
– Старый маленький CR-1, – рассмеялась Пэтти.
Она сверкнула глазами и посмотрела на Джинни. Только вообрази себе! Джинни напряглась. Эта девица позволяет себе называть маленьким реактор, на котором работают их мужья? Даже если старый маленький CR-1 и не предел мечтаний, негоже новенькой отпускать шуточки на этот счет. Что Нэт Кольер вообще может знать? Ее муж – пеон[17].
– Конечно, я никогда там не была, – будто бы прочитала ее мысли Нэт. – Мои суждения основаны лишь на том, что рассказывает Пол.
Пол на противоположном конце стола вздрогнул. Нэт, сообразив, что, кажется, сболтнула лишнего, опустила глаза.
