Скляр молод, развернулся уже в нулевых. Начал бы на десяток лет раньше – с его-то замашками могли бы и грохнуть. Из-за этих самых знаков после запятой, из-за его неэвклидовой геометрии. Сейчас уже не те времена. Договариваться, правда, так и не научились. Научились только сажать. Теперь сажают, а не грохают тупо. Скляровскими масштабами мало кто умеет мыслить, слишком многих он раздражает.
Все эти размышления к делу не относились. Александров рассеянно разглядывал нарядную миланскую публику в пальто нараспашку, а то и вовсе в свитерах и ярких шарфиках. Нет, все-таки план Скляра дикий. Итальянцы решили бы, что он с ума сошел. Десять миллионов – сюда, двадцать – туда, все на коленке… Нет… Скляр точно добром не кончит…
Александров отвернулся от окна. Коля и Платон сидели, склонившись над столом.
– Коль, ты на цифры посмотри! – продолжал убеждать Скляр.
– Опять двадцать пять! Платон, я банкир, мне надо понимать, когда и кому я продам эти активы!
– Записываем в соглашение, что в горизонте пяти лет я вашу долю выкупаю.
– Только что было четыре, а теперь уже пять! – расхохотался Коля. – Платон, ты прям наперсточник.
– Скажете «четыре», значит, будет четыре, для меня не принципиально.
– А для Жмужкина? Думаешь, он ограничится двумя сотнями лимонов?
– От того, что ты этот вопрос задашь еще три раза, ничего не изменится, – Платон отхлебнул чай и поднял глаза на Колю. Глаза были холодные, но на Колю это впечатления не произвело. – Он согласен, а остальные движения его мутной души я буду душить по мере их зарождения. Считай, поделили уже.
– На троих? – все подзуживал Коля.
– На троих, если ты тут ни при чем.
– Ответ засчитан, минута сэкономлена. Платон, давай все же по вискарю.
– Ну, давай, если для тебя это так важно.
Коля плеснул виски в стаканы.
– Я серьезно, – Скляр поморщился, отпив глоток. – Боря для себя все правильно прикинул. Нас трое, а для контроля в холдинге всегда будут нужны двое. Люди в тебя верят, Костя! Как в гаранта Конституции!
– Не поминай гаранта всуе… Меня тут недавно два, как ты говоришь, мелких с ним же сравнивали. Это, кстати, еще один непростой момент… – Александров снова повернулся к окну, снова принялся разглядывать нарядную публику. У миланцев уже начались выходные.
– Если с вами, то Жмужкин согласен. Вы перекраивать ничего не будете, и нас от возможной свары всегда удержите, – звучал у него за спиной голос Скляра.
Он почувствовал, как устал за неделю. Все аргументы, что Скляра, что Коли, понятны. Всех рисков ни просчитать, ни даже предвидеть невозможно… Сколько ни считай, ни взвешивай, все равно, в конце концов, решения принимаются по наитию. Что-то, конечно, пойдет не так, может быть, даже многое, но чем больше проект, тем больше маневра. Четыре – нет, уже пять целлюлозных комбинатов, с полдюжины солидных заводов по производству стройматериалов. Сумасшедший потенциал. Если речь о том, куда деньги Mediobanca размещать, то точно не сравнить с карликовым холдингом имени Зайца – Чернявина. Сами итальянцы, конечно, сочли бы план Скляра диким. Да и плевать! Главное, что у него в голове все сложилось. Все бьется. Причем по многим параметрам.
– А что, Коль?! Выглядит симпатично, не считаешь? И перед Кремлем будет чем отчитаться. Консолидация и модернизация целой отрасли. Масштабно…
– Костя! Тебе охота ввязываться в передел леса?
– Это единственное, что меня смущает. Тут буквально на днях ко мне приходили именно эти, Заяц и Чернявин… Платон! Ты сигналы уже подавал Чернявину, что нацелился на его Листвянский? Он был сизый от страха.
– Костя, все лесники об этом шушукаются. Понятно, что мимо Листвянки я не пройду.
– Платон, – оборвал его Александров. – Чернявин с Зайцем уверяли меня, что на торгах по Самбальскому у них все схвачено.
– Наврали. Не знаю, что у них там схвачено, но четверть Самбальского куплю я. Он тебе, что ли, тоже холдинг решили предложить? На сколько зовут?
– Будешь смеяться. Тоже на двадцать пять. Чернявин берет кредит под залог своего Листвянского комбината… Дальше схема примерно как твоя, только…
– Труба пониже, дым пожиже, – Коля все посмеивался.
– Так дай ему кредит, – усмехнулся Платон. – Дай! Чем быстрее, тем лучше. После торгов, где они ничего не купят, у тебя будет законный повод сказать: «Так не договаривались, требую досрочного погашения». За месяц они деньги уже куда-нибудь спустят, ты забираешь акции Листвянки в погашение. Наша с тобой схема существенно упростится. Мой объем работы – тоже.
– Нет, Платон, я не крыса. Так я не работаю. Хотя и тебя не осуждаю, поэтому «крысу» беру обратно. Коль, ты что думаешь?
– Кость, мне, конечно, спокойнее было бы пошагово… Сколько ты мелким обещал, сорок? Точно лучше, чем четыреста…
– Коль, – произнес Александров задумчиво, – а вот для итальянцев, думаю, проект Скляра был бы понятнее, чем возня с двумя мелкими комбинатами. Тут масштаб, политическая составляющая, имиджевая… Платон! Считай, что принципиально ты меня убедил. Дай еще поварить с недельку.
– Так убедил? Или будешь варить? – с безмятежной улыбкой спросил Платон.
– Этот риск я, в принципе, взять готов. Но решений ценой в четыреста миллионов я на коленке не принимаю. К тому же надо достойно с мелкими разбежаться, честно говоря, неловко. Но если твои цифры бьются, я готов. Через десять дней дам окончательный ответ. Ты с Викой?
– Да, она сейчас подойдет, – собирая бумажки, ответил Платон.
– Я думал, она уже с нашими девушками выпивает, – бросил Коля. – Вы в оперу с нами идете?
– Я бы сходил, если Вика – за. А после оперы предлагаю к нам на Гарду.
Платон, собрал бумажки, все до одной, даже клочки, которые рвал в ходе разговора, выпрямился, весело посмотрел на Александрова и Колю. Только он умел так меняться, так мгновенно переключаться.
– Мужики, сегодня же пятница! Все как по заказу! Così fan tutte! Выходные только начинаются, а мы уже холдинг на два ярда сложили!
Приобняв Колю, своего главного союзника по вопросу выходных, Платон стал доказывать, что в городе в субботу болтаться нечего. Жены уже наверняка весь город скупили. Не исключено, что по этой причине магазины завтра вообще будут закрыты. До виллы Платона всего час езды. И вообще, зачем непременно завтра в Москву, на Гарде они отдохнут точно не хуже, чем на своих дачах.
– Катюня с Анькой будут счастливы. – Коля был согласен ехать на Гарду. – Костя, ты как? Тогда я пошел сказать барышням, чтобы собирались.
– А мы с Платоном в баре подождем. Платон, ты не против? Катюня, например, в баре не сидит. Не люблю, говорит, лишней публичности. А у тебя с публичностью проблем нет?
Платон видел, что Александров хочет что-то сказать ему с глазу на глаз, и даже знал, что именно. Десять дней для обдумывания вопроса о лесном холдинге ему нужны не для того, чтобы считать знаки после запятой. Для Александрова сделка с Mediobanca – свет в окошке. Коля Трофимов уже с полгода ходил по Администрации в обнимку с Голицыным, а по Белому дому – с первым вице-премьером. Но «папу» накручивал министр обороны. Как оставлять счета оборонных предприятий в банке, по которому будут шляться итальяшки? Они, понятное дело, в глаза не увидят ни счетов, ни контрактов, вообще ничего, кроме отчетности и бюджета. Но доктрины национальной безопасности никто не отменял.
