Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
И никто не стал с ним спорить, а они только еще немного помолчали, после чего Парамон молча повел глазом, то есть велел всем налить, всем налили и все молча, не чокаясь, выпили. Вот такое там было тогда застолье. А потом, когда все закусили и Парамон опять взялся за чарку и так же опять посмотрел на Сазона, Сазон сразу быстро встал, взял шапку, поклонился и сказал, что он благодарит их всех за честь и он бы так сидел всю ночь, но у него же служба, и попросил, чтобы ему позволили откланяться. Парамон молча позволил, он откланялся, еще раз их всех поблагодарил и только уже после вышел. А они еще немного помолчали, а после еще раз налили и выпили, после чего Овсей, а это тоже был их подьячий, начал рассказывать о том, как он на прошлой неделе покупал коня и как его хотели обмануть и как он на это не повелся. Рассказывал он скучно и нескладно, да и сама эта история была всем его товарищам очень хорошо известна, Маркел это сразу приметил, но всё равно все они слушали Овсея как будто с большим интересом и как будто в первый раз. Потому что, подумал Маркел, не сидеть же им теперь всем молча, а говорить о том, о чем им только что рассказывал Сазон, никому не хотелось. Трезвы они еще, думал Маркел, языки еще не развязали, ну да это недолгое дело.
И только он так подумал, как вдруг раскрылась дверь и к ним вошел, то есть вернулся, Яков. Вид у него был так себе, сердитый, но он с порога сразу будто весело сказал:
– Чего носы повесили? Танцуйте, голуби! Завтра домой поедем!
Все сразу оживились, зашумели, стали вразнобой спрашивать, отчего это так, не случилось ли чего. Но Яков не стал пока что ничего рассказывать, а только сказал, что он крепко голоден, потому что там же ни одна собака не поднесла ему ни крошки хлеба. А только:
– Яша! Яша! – в сердцах сказал Яков. – Как будто я не знаю, кто я! Как будто меня не крестили!
После чего сел к столу, ему сразу подали чарку и он так же сразу ее выпил, после чего взялся закусывать, а они все терпеливо его ждали. А он не спешил! Он сперва еще два раза выпил, то есть сделал троицу, и также трижды закусил, и только уже после широко утерся, а после шумно выдохнул, после откинулся спиной к стене и осмотрел их всех, и только уже после всего этого сказал:
– А чего здесь еще делать, если всё дело раскрыто? Не убивал его никто, вот что!
Эти все молчали и смотрели на него, то есть даже между собой не переглядывались, не то чтобы спросить. И тогда спросил Маркел:
– Кого его?
– Кого, кого! Царевича! – строго ответил Яков.
– А говорили же… – начал Маркел.
– Мало ли что говорили! – сказал Яков. – Теперь же тоже говорят! Но говорят иначе!
И осмотрел их всех. И все они, и даже Парамон, который только что был такой важный, теперь скромно помалкивал. Но вдруг Маркел спросил:
– А как на самом деле было?
Тогда Яков повернулся на него и сперва немного помолчал, а после хмыкнул и сказал:
– Вот, верно! Вот и там сперва так было!
После чего опять их осмотрел. Тогда один из них, Иван, не удержался и спросил:
– Так что там было, Яков?
– А ничего, – сказал тот и опять замолчал. Но уже было ясно видно, что долго он не удержится и сейчас расскажет все подряд!
И так оно и случилось – он начал:
– Не убивал царевича никто, а это он сам убился. А народ увидел его мертвого и сразу стал кричать, что убили, убили! И еще бить в набат и созывать еще народу, чтобы еще больше было замятни. А Битяговский прискакал их унимать, а они ему: а, это ты его, змей, убил! И самого его убили. И всех, кто заступился за него, – их тоже. И побросали в ров как собак. А царевич лежит мертвый в Спасе. Царевич свайкой закололся.
– Чем, чем? – спросил Маркел.
– Свайкой, – сказал Яков громко. – Свайки, что ли, не видал?
– Видал.
– Вот такой и закололся.
– А, – сказал Маркел упрямо, – а говорили, что его зарезали. Зарезали – это вот так, – и он показал, как режут, – а колют так, – и показал, как колют.
– Так! – еще громче сказал Яков. – А ты сам кто? Ты за боярином миски вылизываешь…
– А! – быстро перебил его Маркел. – Говори, говори! Что ты еще про боярина скажешь?!
Яков поджал губы, помолчал, после осмотрел своих подьячих, а после, на Маркела уже не оборачиваясь, продолжил уже вот как:
– Они же меня как отсюда вывели, так сразу повели наверх. А там эти прямо за столом, как мы сейчас, среди всего сидели, только немного сдвинули. И боярин Василий сидел там, как и я здесь сейчас сижу, – а Яков сидел на месте Парамона, – а полубоярин Андрей здесь, это я про Клешнина, а наш Вылузгин его напротив, а митрополит здесь, конечно. А здесь сбоку эти трое, дядя и племянники, Нагие. Мне наш Елизарий говорит: «Яша, садись!». Я сел, сразу приготовился. И эти сразу начали! Нет, я даже думаю, что там уже кто-то был до меня и этот кто-то уже что-то им рассказывал, потому что боярин Василий сразу начал вот с чего: ты, мол, Мишка, что себе такое позволяешь, почему государева дьяка убили, кто тебе такое позволил? А Мишка, а это Михаил Нагой, конечно, встал с лавки, стал красный-красный и стал говорить, что он ничего не знает, что он был на обеде и стал от этого немного выпивши… А боярин перебил его, сказал: не выпивший, а мертво пьян! А Михаил опять: выпивший. Боярин махнул рукой, не стал дальше спорить, и тогда этот стал дальше говорить, как он сюда во двор приехал, а царевич уже лежит мертвый, а те, которые его убили, уже заперлись в дьячей избе и народ уже рвет двери. А ты что, спросил боярин. А тот: а я ничего. А кто велел их убивать? А он: а так Божьим судом случилось! Эх, тут боярин аж вскочил и закричал уже: Мишка, Мишка, подлые твои глаза, не смей так на меня смотреть! А этот опять свое: а я был выпивший, а как сестрица кричала, а как народ негодовал! Боярин махнул рукой, сел, после сказал: Мишка, уйди с глаз долой. Этот сел. Тогда боярин говорит: Григорий, а ты что скажешь? Тогда встал этот второй и стал уже говорить медленно, с оглядкой, и это всё больше на меня, как будто он смотрит, успеваю ли я за ним. А мне чего не успевать! Я успеваю. Да и он же еще кругами, кругами, как будто что топчет, что он сам здесь не был, что он был у себя на подворье, а это не здесь – в кремле, в хоромах, а на посаде, за Торгом. Боярин усмехнулся, говорит: ну, вы здесь гнезд навили, воронье! Вот так и сказал: воронье! А Григорий с ним не спорит, Григорий дальше говорит, как он приехал и как тут уже всё без него давно уже приключилось, так что откуда ему чего знать, как оно на самом деле было, уже и царевич давно мертв, и эти псы мертвы… А боярин сразу: мы еще узнаем, кто здесь псы, Гришка, придерживай язык! Тогда тот сказал просто, что он ничего не знает, и боярин сказал: ладно, и этот тоже сел. Тогда стали спрашивать их старшего, дядю Андрея. А дядя что? А дядя жизнь видел! Дядя у покойного государя у поставца стоял! И дядя стал рассказывать издалека, что люди говорили всякое, и что ему сны дурные снились, и что он говорил смотреть, и что они смотрели, а все равно от судьбы не уйти! И что царевич упал и зарезался.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
