Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
У ребенка, с которым резко обрывают связь, отвергают, всем своим видом показывая недовольство, мы забираем его настоящее. Мы отнимаем у него покой и уверенность в том, что он по-прежнему будет любим. Потому что отверженный ребенок не может жить настоящим. Он или переживает прошлое, сожалея и мучаясь о том, что он «натворил» в прошлом, или живет будущим, в котором мама уже перестанет дуться, обижаться, молчать, и тогда можно будет снова начать жить: радоваться, играть, замечать мир вокруг. Потому что пока нет уверенности в том, что мама по-прежнему является мамой и мир не встал на свои места, то жить и дышать полной грудью весьма проблематично.
Альтернатива игнорированию. Проявление своих чувств. Бывает такое, что вы разозлились на ребенка так сильно, что у вас нет никакого желания с ним разговаривать. В таком случае лучше сказать ему об этом: «Я так зла, что не могу разговаривать, вот успокоюсь и поговорю с тобой». В этом случае ребенок поймет, что он сделал что-то, что вас разозлило, но он не отвержен и связь с вами не утеряна. Ребенок вполне может выдержать вашу злость, тем более злость, адекватную ситуации и проступку. Для него вполне естественно сталкиваться с агрессивной реакцией от мира и людей, если причинять им боль или серьезный дискомфорт. Когда злость пройдет, то можно и поговорить, рассказав, что он сделал не так, что вызвало столько вашей злости.
Важно осознать, что наказание показательным игнорированием – это серьезное причинение душевной боли вашему ребенку, и оно будет иметь последствия в будущем, потому что является для него весьма сильным стрессом. Любое обозначенное действие переносится легче и не воспринимается как наказывающее отвержение. «Мне надо побыть одной полчаса, пожалуйста, не беспокой меня»; «Мне нужно успокоиться, потом поговорим»; «Я очень устала и уже не могу тебя внимательно слушать, давай ты расскажешь это мне завтра». И еще, как профилактика отвержения, безотказно действует достаточно правдивый посыл, существующий в душе почти каждого родителя: «Мы тебя любим». Как жаль, что он озвучивается значительно реже, чем существует в нем детская нужда.
Наших детей действительно формируют наши воздействия. Вот только у многих родителей как будто разорвана связь между тем, что они делают в отношении своих детей, и тем, что хотят получить в результате своего воспитания. И получая совсем не то, что ожидали (хотя это именно то, что закономерно вырастает из такого рода воздействия), они склонны по-прежнему обвинять во всем собственных детей, не желая брать ответственность за когда-то регулярно совершаемые родительские интервенции.
Большинство родителей делают это. Хотя бы потому, что манипулировать ребенком легче, и под угрозой стыда, потери безопасности, страха быть отверженным, плохим, раскритикованным ребенок быстро сделает все, что от него требуется. И вы можете поступать, как захотите, потому что большинство из описанных интервенций не считаются актом насилия и не будут преследоваться по закону. Но фактически большинство из них эмоционально насильственны и вызывают описанные мной, но до конца не раскрытые в данном описании последствия для психики наших детей. Минимальная наша ответственность в том, чтобы хотя бы осознавать это. Что же мешает нам это делать? Эмоциональная и психологическая незрелость.
3
Эмоциональная зрелость родителей
Кто становится родителем? Тот, у кого появляются дети? Достаточно ли наличия детей, чтобы стать родителем? Физически и юридически – да. Мы становимся родителями тогда, когда у нас появляются дети. Но символически и психологически для того, чтобы стать родителями, нам важно не только уметь принимать решения, нести ответственность за новую жизнь, но и быть для ребенка опорой: физической, финансовой, бытийной, эмоциональной.
Большинство родителей в нашей стране более-менее справляются с финансовой ответственностью перед своими детьми. Все-таки подавляющее большинство детей, за исключением тех, что растут в социально неблагополучных семьях (число их, к сожалению, ужасающе велико), получают от родителей все физически необходимое, и родители, как могут, зарабатывают деньги на поддержание жизни и удовлетворение основных потребностей ребенка.
Уже несколько сложнее с бытийностью, как основой и опорой. Конечно, далеко не в каждой семье есть возможность предоставить ребенку отдельную комнату, не каждой семье случается жить в своем собственном доме или даже квартире, но сделать так, чтобы у ребенка была и возможность уединения, и место для общения всей семьи, возможно. Тем не менее случаи, когда дети живут в одной комнате не только с братьями и сестрами, но и с мамами, бабушками и прочими другими родственниками, не так уж и редки (даже при наличии других возможностей размещения).
В таком случае ребенок не может ощутить себя хозяином какого-либо пространства, своего собственного места, он находится под постоянным присмотром, его личные границы постоянно нарушаются. Российский родитель не видит в этом особой беды, особенно если он охвачен идеей, что за ребенком нужен досмотр и что ребенок – крайне несовершенное существо, которому требуется исправление.
Но если у человека с детства нет своего места и его вещами может распоряжаться кто угодно и как угодно, то и ощущение «моего» у него либо не формируется, либо гиперкомпенсируется. Ведь притяжательное местоимение «мое» является простым следствием наличия личного местоимения «я». И если «я» размыто, а «моего» не существует, то и отвечать не за что, да и некому. Нет «меня» или нет «моего» – значит, и отвечать не за что.
Как правило, такую размытость бытийных границ устраивают родители, сами ранее не имевшие ничего «своего», кроме школьного дневника, и даже его необходимо было предъявлять по первому родительскому или учительскому требованию.
Наличие «своего» места, вещей, пространства, уединенности, интимности создает опору, дает возможность быть собой, расслабляться, владеть чем-то и отвечать за свои владения.
Не менее сложно ребенку, если родитель не является для него эмоциональной опорой. Для многих, возможно, покажется, что разговор об эмоциональной зрелости родителя – это уже придирки, сверхтребования, «высший пилотаж». Мол, дети даже в детдоме вырастают, когда у них никаких родителей нет. Все так. Вырастают. Только подавляющая часть из них так и не способна стать психологически взрослыми, и еще немалая часть становится теми, кого в нашей социальной иерархии назвали бы как минимум «неблагополучными», девиантными, а то и пополняют армию криминальных элементов, нарушивших закон.
Итак, эмоционально зрелый родитель – это тот, кто понимает, что для того, чтобы ребенок качественно взрослел, ему нужно прежде всего… обеспечить нормальное детство.
Нормальное детство – это возможность опираться на взрослого Другого, доверять ему, чувствовать себя понятым, услышанным, любимым и успешным в своих детских делах. Это беззаботность и радость, неуемная активность и желание познавать, наполненность символическим: сказками, историями, фантазиями, чудесами и волшебством. Это здоровая зависимость и здоровая идеализация – вера в то, что именно его родители – самые прекрасные, мудрые, любящие, сильные, и они все могут. Это самоощущение «я – хороший, любимый. Я справлюсь. А если не справлюсь, то меня поддержат и помогут. Меня научат справляться самому. И я стану таким же успешным и уверенным взрослым, как мои родители».
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
