Которые весь день будут носиться взапуски по лужайке, в перемазанных праздничных костюмчиках, раскрасневшись от допитого тайком вина из чужих бокалов и жалобно умоляя не отправлять их засветло в постель.
Дети служат оправданием семейных сборищ и утешают нас в этой тяжкой повинности.
На них всегда приятнее всего смотреть. Они первыми выбегают на танцплощадку, они единственные, кто осмеливается заявить, что свадебный торт - гадость. Они влюбляются по уши впервые в жизни и засыпают в изнеможении прямо на коленях у матерей. Пьер должен был выступать дружкой жениха; он заранее удостоверился, что его кибер-меч красиво смотрится под широким сборчатым поясом, и уже прикидывал, не утаить ли ему несколько монет от церковного сбора. Но Лола перепутала даты, назначенные судьей: оказалось, что именно этот уик-энд дети должны провести с отцом. И значит, прощай, корзиночка для сбора денег, прощай, рисовая баталия на паперти! Ей советовали позвонить Тьерри, чтобы обменяться уик-эндами. Она даже не ответила.
И все же она едет с нами! А еще нас ждет Венсан! Мы сядем вчетвером за отдельный столик где-нибудь подальше и, распивая вино, украденное с «большого» стола под тентом, будем сплетничать по поводу шляпы тетушки Соланж, бедер невесты и нелепых повадок жениха - нашего кузена Юбера в высоченном, взятом напрокат цилиндре, прочно сидящем на его оттопыренных ушах. (Его мать даже слышать не хотела о косметической операции: это, мол, Господне творение, и исправлять его негоже!) (Как вам это нравится - ну просто античная героиня!)
Итак, наш клан воссоединялся. Жизнь вчетвером снова вступала в свои права.
Трубите, звонкие рога! Кукуйте, вещие кукушки! Это мы, гасконские гвардейцы, карбонские гвардейцы, кастель-еще-какие-то гвардейцы, едем на свадьбу![29]
* * *
- Ты зачем сюда свернул?
- Нужно заехать за Лолой, - ответил Симон.
Его дражайшая половина аж поперхнулась:
- Это еще куда?
- На вокзал Шатору.
- Ты шутишь?
- Вовсе нет. Она там будет через сорок минут.
- А почему ты мне раньше не сказал?
- Забыл. Она только что звонила.
- Когда это «только что»?
- Когда мы были на стоянке.
- Я ничего не слышала.
- Ты была в туалете.
- Ну ясно…
- Что тебе ясно?
- Ничего.
Но ее сжатые губы говорили обратное.
- А что, есть проблемы? - удивился мой брат.
- Нет. Нет проблем. Нет никаких проблем. Только в следующий раз советую поставить на крышу машины «зеленый огонек»: пусть все видят, что это такси.
Симон не ответил. Но его пальцы так стиснули руль, что суставы побелели.
Карина оставила Лео и Алису у матери, чтобы - дальше цитирую: двоеточие, кавычки, провести уик-энд как пара влюбленных, многоточие, кавычки закрываются, конец цитаты.
Атмосфера накалялась, ох, как она накалялась!
- И что же вы… собираетесь ночевать в одном гостиничном номере с нами?
- Нет-нет, - ответила я, замотав головой, - не беспокойся, конечно нет!
- Значит, вы для себя что-то забронировали?
- Э-э-э… нет…
- Ну разумеется… Заметь, я так сразу и подумала.
- Да это не проблема! Переночуем где-нибудь! Например, у тетушки Поль!
- У тетушки Поль нет лишней кровати. Она как раз сказала мне это позавчера по телефону.
- Ну значит, вообще не будем спать, вот и все!
В ответ она прошипела что-то вроде «ну и воспитаньице», терзая бахрому своей пашмины. Я так и не поняла, что она имеет в виду.
Нам не повезло: поезд опоздал на десять минут, и, когда пассажиры наконец вышли на перрон, Лолы среди них не было.
Мы с Симоном «прижали уши».
- Вы уверены, что не спутали Шатору с Шатоденом? - проскрежетала наша железная леди.
И вдруг, надо же… Да вот она!.. В самом конце перрона. Она ехала в заднем вагоне - наверное, вскочила на подножку в последний момент, - но, слава богу, она здесь и идет к нам, грациозно покачивая бедрами и приветственно размахивая руками.
Верная самой себе и именно такая, какой я ожидала ее увидеть. С улыбкой на губах, в мягких «балетках», белой блузке и старых джинсах.
А еще в бесподобной шляпе! С огромными мягкими полями и широкой черной атласной каймой.
Она расцеловала меня со словами: какая ты красивая сегодня, подстриглась, что ли? Обняла Симона, погладив его по спине, и сняла свою обалденную шляпу, чтобы не помять Каринины кудельки.
Лоле пришлось ехать в вагоне для велосипедов, так как она не нашла другого места, где можно было бы положить свой шикарный головной убор, и она спросила, готовы ли мы потратить на нее еще минутку: ей хотелось зайти в привокзальный буфет и купить себе сэндвич. Карина выразительно посмотрела на часы, а я воспользовалась этой минуткой, чтобы выбрать в киоске журнальчик про кинозвезд и прочий бомонд.
Туалетное чтиво. Наша постыдная слабость к гламуру…
Мы уселись в машину, и Лола спросила Карину, не может ли она подержать ее шляпу у себя на коленях. «Ну разумеется, - ответила та с кислой улыбочкой, - о чем речь!»
Моя сестра вопросительно глянула на меня, словно желая спросить: что-то уже случилось? И я воздела глаза к небу, безмолвно ответив: все как обычно.
Она улыбнулась и спросила Симона, есть ли в машине музыка. Карина ответила, что у нее болит голова. Я тоже улыбнулась.
Потом Лола спросила, нет ли у кого-нибудь лака - она хотела накрасить ногти на ногах. Спросила раз, спросила два, не получила ответа. Наконец наша обожаемая «мадам аптекарь» протянула ей красный флакончик.
- Только смотри не запачкай сиденье, слышишь?
Затем мы стали болтать всякие глупости, ну знаете, как болтают сестры. Эту сцену я опущу. Потому что в наших разговорах сплошные намеки, недомолвки, хиханьки и хаханьки. В общем, это нужно слышать, иначе и пересказывать бесполезно.
Такое могут понять только родные сестры.
И вот мы оказались в сельском захолустье. Карина взяла в руки карту, и тут уж Симон получил по полной программе. В какой-то момент он приказал:
- А ну-ка отдай эту чертову карту Гаранс! Она единственный человек в нашей дурацкой семейке, который способен ориентироваться на местности!
Мы, сидевшие сзади, нахмурились и переглянулись. Два грубых слова и восклицательный знак в конце… Кажется, дело дрянь.
