Парадная лестница была ликвидирована, чтобы освободить место для приемной, в которой разместилась предшественница Шерри Кобб.
(Мать Рэйда и Джулия долго спорили по поводу того, кому достанутся перила из дерева каштана. Верх одержала Джулия. Джулия принадлежит к той категории женщин, про которых в наших местах говорят: «крепка умом». Если бы она родилась на пять лет позже, она наверняка поступила бы в университет на архитектурный факультет. Вместо этого Джулию послали учиться в колледж для девушек — я использую это выражение сознательно — в соответствии со страховочной политикой «отец знает лучше» она получила диплом учителя начальной школы, «на всякий случай, чтобы было куда отступать». На тот случай, если бы ее будущий муж сбежал с другой женщиной или оказался бестолковым лентяем, неспособным прокормить семью. Половина учителей в той школе, где училась я, были женщины, чьи мужья воплотили в жизнь самые зловещие пророчества их отцов. Это обстоятельство никак не способствовало созданию в классах радостной атмосферы. К счастью, собственные дети Джулии были единственными, кому приходилось терпеть от нее.)
В качестве нашего старшего партнера Джон Клод занимает бывший кабинет своего отца, две просторные комнаты в левом крыле, выходящие на фасад. Я разместилась в бывшем кабинете Брикстона-старшего, справа, а Рэйд устроился позади меня в помещении, служившем прежде гостиной. В этом самом кабинете сидел его отец. Брикстон-младший сохранил свою лицензию, однако как только в нашей фирме появился Рэйд, он отошел от адвокатской практики и перебрался в Созерн-Пайнс, где полностью отдался совершенствованию техники гольфа.
(Разумеется, мой отец не имеет никакого отношения к юриспруденции, но Брикстон-младший и Джон Клод никогда не ставили это мне в вину — особенно если учесть, что последние пятьдесят лет отец исправно обеспечивал фирму работой.)
Наверху две маленькие спальни объединены в одну большую, а под скатом крыши оборудованы современная ванная комната и просторная кладовка. Теоретически эта спальня предназначалась для того, чтобы при необходимости разместить в ней приехавшего издалека свидетеля, но когда Дотти выгнала Рэйда из дома и подала на развод, он поселился в этой комнате и прожил тут так долго, что мы с Джоном Клодом уже начали подумывать о том, чтобы брать с него арендную плату. Рэйд до сих пор не реже раза в месяц использует спальню наверху для того, что он считает тайными свиданиями — как будто можно сохранить в тайне что-либо, происходящее буквально напротив здания суда. Однако мужчины в период гона обладают поразительной способностью убеждать себя в том, во что им хочется верить.
Пока что мы не пускаем плотников в наши кабинеты, но Джулия года четыре назад переделала половину первого этажа. Она разобрала перегородки и превратила старую кухню в оснащенное компьютерами рабочее помещение, где разместились три секретаря, помогающие Шерри. Веранда сзади приобрела крохотную кухоньку, которую при желании можно спрятать за раздвижными дверями, когда просторное солнечное помещение используется для официальных конференций. На веранде имеется длинный стол, имеющий достаточно деловой вид, но Джулия также перетащила уютные кресла и оттоманки, которые пожалела выбрасывать во время последнего ремонта. В целом из веранды получилось замечательное место для того, чтобы посидеть после окончания судебных заседаний за чашечкой кофе и узнать свежие новости из «Ньюс энд обсервер».
Именно этим я и занималась, когда ровно в половине четвертого появилась Гейл Уайтхед с плоской картонной коробкой в руке. Вместо того чтобы пригласить ее в мой кабинет и предупредить меня об этом, Шерри провела Гейл прямо сюда. Шерри ненамного старше Гейл, но при этом она постоянно суетится — словно мамаша, устраивающая своему чаду чаепитие с друзьями.
— Вам что-нибудь принести? — поинтересовалась Шерри. — Есть охлажденные напитки и чай со льдом.
— Спасибо, ничего не надо, — вежливо ответила Гейл, усаживаясь в кресло напротив меня.
Положив на колени белую коробку, похожую на те, в которые кладут рубашки, она поставила сверху бордовую сумочку.
— А как насчет того, чтобы немного перекусить? У нас есть печенье, крекеры, галеты.
— Нет, благодарю вас.
Застывшая в строго вертикальном положении спина Гейл оставалась в трех дюймах от мягкой спинки кресла. Тетя Зелл постоянно учит меня сидеть именно так. Наверное, у бабушки Стивенсон был какой-то бзик по поводу того, что воспитанная дама не должна прикасаться лопатками к спинке стула, так как моя мать тоже заставляла меня сидеть прямо.
Интересно, а кто муштровал Гейл? Дина Джин?
Я знаю, что в отношении Гейл у меня слабость. Однако глядя на нее сейчас — на молодую женщину, а не на ребенка, я недоумевала, как мне удалось стать для нее образцом, на чем настаивает Джед. Вот уже много лет наше общение ограничивалось ничего не значащими разговорами в церкви, на стадионе или во время оздоровительных пробежек. Последний раз я нянчила Гейл, когда ей было шесть лет, а я училась на первом курсе юридического колледжа. Да, судьба снова свела нас вместе прошлой весной, когда мы с Джедом возобновили знакомство, но мы обе настолько смущались этим обстоятельством этого, что ограничивались разговорами на поверхностные темы.
Заботливая суета Шерри еще больше стесняла Гейл.
— Давай пройдем ко мне в кабинет, — предложила я, и Гейл вскочила с кресла словно, распрямившаяся пружина.
Мы прошли следом за Шерри по коридору, и я опять поразилась тому, как резко повзрослела Гейл. Она была миниатюрной и темноволосой, такой, какой мне запомнилась Дженни, но только Дженни носила длинные прямые волосы рассыпанными по плечам, как это было принято в начале шестидесятых. Волосы Гейл были заплетены на французский манер, а отдельные выбившиеся пряди вились кудряшками, как у Джеда. Белая вязаная блузка и короткая бордовая юбка подчеркивали изящные изгибы ее фигуры, не делая их провокационными.
Даже после того, как мы прошли ко мне в кабинет и затворили дверь перед любопытным лицом Шерри, Гейл оставалась настороженной. Мой отец всегда говорил, что я могу заговорить уши ослу, но прошло несколько минут, прежде чем мне удалось вызвать у нее на лице улыбку, и она расслабилась настолько, что положила коробку на пол и удобно устроилась в обитом зеленым бархатом кресле.
Я поздравила Гейл с тем, что она получила стипендию Бофора.
— Твой отец очень гордится этим.
Ее улыбка тотчас же стала кислой.
— Я в этом не уверена. По-моему, он нисколько не рад тому, как я собираюсь распорядиться средствами, которые оставил на мое имя дедушка Пул.
— Что ж, его нельзя в этом винить, ведь так? Прошло уже восемнадцать лет, и что сможет нарыть частный детектив там, где уже тщетно искала полиция?
— Быть может, ничего, — спокойно произнесла Гейл. — Я знаю лишь то, что не смогу учиться в колледже, пока на мне висит все это.
— Что все? — спросила я.
Напускной вид уверенной в себе взрослой женщины исчез, и я вдруг оказалась лицом к лицу с открывшимися под ним бурлящими чувствами подростка.
