Миновали Дмитриевские ворота, что наподобие лаза, расположились под зданием рентерии, по своему назначению, напоминающее американский форт Нокс. Здесь находится хранилище государственной пушной казны. Не берусь назвать количество тех несметных богатств, что хранятся в ее стенах, но то львиная доля всей казны Русского государства. И, не случайно, Тобольский драгунский полк, несет службу в здешнем граде.
В те годы мягкая рухлядь ценилась весьма высоко. В торговых делах и в государственных порой золото заменяло. Один лишь недостаток, что монет из него не начеканишь.
Заслуга строительства рентерии, тоже принадлежит князю Гагарину. Человеком он был смелым и решительным. Но строительство это малое! Ради удобства Сибирской столицы, Гагарин повелел изменить русло Тобола, прорыв канал и этим сдвинул его слияние с Иртышем на несколько верст. Такое в голову придет не каждому, а уж под силу осуществить план тем более.
За делами не малыми возвысился князь Матвей Петрович Гагарин не в меру. Возомнил себя величием, гордыня помутила его разум. Задумал изменить государственное обустройство, Сибирь от империи отделить! И закончились его дела Сибирские необычно. Повесил его император за воровские, изменные дела на Васильевском острове перед фасадной частью коллегии. Висел бедолага, на железной цепи многие месяцы, в назидание министрам да сенаторам. Но то дело уже прошлое, а рентерия по прежнему полна мягкой рухлядью, что ясачными сборами, да десятиной торговой со всех уголков Сибири ежегодно сюда доставляется, а затем в Санкт-Петербург в казначейство Российской империи. По мимо мягкой рухляди рентерия хранит и другие сокровища. Старые курганы, что во множестве разброшены по великой степи, в последние годы стали предметом вожделения воевод и ученых. Их раскопки стали обыденны, и виной тому золотые украшения скифских времен. Ежегодно по несколько пудов золотых поделок поступали в Тобольскую казну. Действительно можно голову потерять.
А между тем, Афанасий Шестаков, в окружении морских офицеров, вошел во дворец наместника, точнее губернатора Сибири.
Со времен князя Гагарина здесь мало изменилось, вот только нынешние наместники все более из опальных, и если творят, что либо воровское или себе в усладу, то с опаской и оглядкой.
5
Чуть приведя себя в порядок, казачий голова был принят губернатором Сибири князем Михаилом Владимировичем Долгоруким.
— Заждались тебя казак! Аль не торопишься службу государеву править!? — начал князь, решив сразу взять в разговоре верх.
То была аудиенция, и Шестаков в одиночестве, уставший с дороги предстал перед наместником. Князь Долгоруков против казачьего головы был в окружении своей свиты, состоящей из офицеров драгунского полка.
Как командующий вооруженными силами, наместник тоже был в мундире драгунского офицера, но изрядно украшенного золотыми пуговицами, и таким же шитьем по отворотам.
В убранстве приемного зала, чувствовалось провинциальное излишество и пафос богатства. Изобилие гобеленов, портьерных тканей, хоть и скрывали дефекты строительства, но по сравнению с зодчеством итальянских мастеров в столичном граде, много проигрывали.
Осматриваясь и собираясь с мыслями Афанасий Шестаков молчал, этим явно вызывая недовольство губернатора.
— Поспешаем ваша светлость! В аккурат к распутице до Тобольска добрались! Сейчас до морозов, будем хозяйственными делами заниматься. Согласно бумаг канцелярии, в Тобольске дюже много добра получить надо. А после по зимнику уйдем на реку Илим, и если бог даст, полой воды дождемся в Усть Кутском остроге, а там сплавимся на Якутск. Так что господине губернатор все вроде бы ладно.
— Как уверенно держится мужик! — думал про себя губернатор. — Не иначе мои вороги Толстой и Меньшиков Алексашка ему догляд поручили? Донесет сиволапый, что не так, а те сразу до императрицы потащат!
Столь неожиданно пришедшая мысль, до крайности расстроила князя Долгорукова. От страха неприятно взмокла спина, а по лбу предательски потекли капли пота.
— Не можется мне нынче, — неожиданно произнес губернатор. — Ты уж голова ступай, отдохни с дороги, а завтра прошу снова ко мне. Устроим мы не иначе ассамблею как в лучшие времена при Петре Алексеевиче, там и представишь своих мореходов, и между менуэтами о делах поговорим.
Все стали расходиться. А вот капитану Павлуцкому было не по себе. Не в меру решительный, сейчас он чувствовал растерянность и крайнюю досаду. Князь Долгоруков, этот высокопоставленный вельможа спасовал перед простым казаком, что даже звания воинского не имеет. Его звание казачьего головы, хоть и высока, но будучи старым званием служилого казачества даже не попало в «Табель о рангах», что утверждено Петром Великим в 1722 году. И это означало, что сие звание ниже любого служащего, что имеется в данном табеле.
Капитан молча ждал разъяснений от губернатора, но тот лишь произнес.
— И ты капитан ступай. Не время еще. Завтра, в присутствии всех офицеров объявлю свое решение.
6
Один хотел чтобы этот день не наступил вовсе, другой наоборот торопил его начало, а кому было и безразлично, но время не остановить, и ее лучшая подруга судьба ткет свой ковер людских судеб неумолимо и с не малой фантазией.
Хитер князь Михаил Владимирович, ничего не скажешь. Ассамблею не спроста устроил, даже музыкантов отыскал, что бы народ потешить. Но главное решил посмеяться над Афанасием Шестаковым.
— Уж где а на ассамблеях бывать голове не приходилось и тамошних порядков не знает, — рассудил он. — От стыда сгорит казак, узнает свое место мужичье!
После обеденной службы все вновь собрались во дворце наместника. На этот раз среди приглашенных были и дамы. Все больше жены и дочери офицеров. Особо волновались не замужние молодые дамы. Как же ведь ассамблея! Да еще говорят, будут молодые офицеры адмиралтейства!
Плох тот офицер у которого на такой случай не окажется нового парадного мундира. На счет драгунов, сомневаться не приходилось. Хоть и не Санкт-Петербург, но подобное мероприятие всегда в ожидании. Но вот, что бы у офицера отправленного с экспедицией на край света, тоже оказался праздничный новенький мундир, хоть и не естественно, но тоже вполне обыденно.
Прямо скажем, большой присутственный зал был переполнен блестящим обществом, как в прямом, так и в переносном смысле.
Офицеры Тобольского драгунского полка, что составляли большую часть мужской половины залы, были одеты в уставные мундиры. По тем временам это был большой шик. Форма определенная Петром была лучшим пропуском на ассамблеи.
Драгунский камзол был синего цвета с красными отворотами. Длинные черные ботфорты, черная треуголка с серебряным кантом и шпага. Внешний вид дополнял белый шарф, что являлся необходимым элементом мундира. Именно по нему, по его материалу и убранству определялась происхождение и состояние офицера. Шарфы были от бумажных тканей до шелковых, могли украшаться тончайшим шитьем, жемчугом и другими каменьями.
