Логан
Когда я захожу к себе в спальню после утреннего душа, раздается телефонный звонок. А зная, что мои сверстники предпочитают эсэмэски, мне даже не нужно смотреть на экран, чтобы узнать, кто это.
– Привет, мам. – Удерживая полотенце, я направляюсь к комоду.
– Мам? Чудеса да и только! Значит, это все-таки правда. То есть да, мне казалось, что двадцать один год назад я родила чудесного малыша, но это, скорее, похоже на сон. Потому что если бы у меня был сын, то он наверняка звонил бы мне чаще чем раз в месяц, как думаешь?
Я смеюсь, несмотря на жалящее чувство вины. Она права. В последнее время я веду себя как никудышный сын – со всеми этими межсезонными тренировками и курсовыми звоню ей не так часто, как следует.
– Прости, – с искренним сожалением говорю я. – В конце семестра мне катастрофически не хватает времени.
– Я понимаю. Поэтому и не достаю тебя звонками сама. Ты хорошо готовишься к экзаменам?
– А то! – Ну да, конечно. Я еще не открывал ни одной книги.
Мама словно видит меня насквозь:
– Не вешай мне лапшу на уши, Джонни.
– Ладно, я еще даже не начинал, – приходится признаться мне. – Но ты же знаешь, что я лучше работаю под давлением. Повиси секунду, ладно?
– Хорошо.
Я откладываю телефон и сбрасываю полотенце, а затем натягиваю на бедра спортивные штаны. Мои волосы все еще мокрые, с них на грудь капает вода, так что я сначала вытираю голову и только потом снова беру телефон:
– Я тут. Ну что, как работа? Как Дэвид?
– Хорошо и отлично.
Следующие несколько минут она рассказывает мне о своей работе – мама работает управляющим в ресторане в Бостоне, – а потом о том, как поживает мой отчим. Дэвид бухгалтер, и он настолько скучен, что порой с ним бывает тяжело. Но он всем сердцем любит маму и обращается с ней как с королевой, поэтому я не могу ненавидеть этого парня.
В конце концов она добирается до моих планов на лето и начинает говорить настороженно, как всегда, когда дело касается папы:
– Как я понимаю, ты снова будешь работать у своего отца?
– Да. – Я стараюсь, чтобы мои слова звучали непринужденно. Мы с моим братом давно договорились не рассказывать маме правду.
Ей не обязательно знать, что папа снова пьет, и мне не хочется, чтобы она вспоминала о неприятном прошлом. Она уже прошла через это, и теперь пусть эти проблемы больше ее не касаются. Мама заслужила свое счастье, и каким бы нудным ни был Дэвид, он делает ее счастливой.
Уорд Логан же, наоборот, делал ее несчастной. Он ни разу не ударил ее, не оскорбил, но ей приходилось в одиночку разбираться с его неприятностями, справляться с его пьяными истериками и постоянными визитами в центр реабилитации. Именно ей приходилось поднимать его с пола и тащить в кровать, когда он пьяный в стельку приходил домой и вырубался прямо в прихожей.
Черт, я никогда не забуду один случай. Мне было лет восемь или девять. Часа в два ночи папа позвонил домой. Заплетающимся языком он нес какой-то бред, потому что до беспамятства напился в баре, сел в машину, но понятия не имел, где находится. Была середина зимы, но мама не захотела оставлять нас с братом одних дома. Она закутала нас потеплее, и мы втроем ездили несколько часов по городу в поисках отца – нам была известна лишь половина названия улицы, потому что вывеску занесло снегом, а он был слишком пьян, чтобы счистить его.
Помню, что после того, как мы отыскали его и загрузили в мамину машину, я сидел на заднем сиденье и впервые почувствовал то, чего еще никогда не чувствовал, – жалость. Я жалел своего отца. И не стану отрицать, мне стало легче, когда на следующий день мама отправила его в реабилитационный центр.
– Надеюсь, милый, он будет платить тебе соответственно, – расстроенным голосом говорит мама. – Вы с Джеффри так подолгу работаете в гараже.
– Конечно он нам платит. – Но можно ли назвать эту оплату достойной? Нет, черт побери. Мне хватает на то, чтобы платить за аренду жилья, и на расходы в течение учебного года, но эта сумма определенно меньше той, что я должен получать за работу по полной занятости.
– Хорошо. – Она медлит. – А ты сможешь выкроить недельку, чтобы навестить нас?
– Я планирую, – успокаиваю я ее. Мы с Джефом уже составили такой график, чтобы у каждого из нас осталось время поехать в Бостон и провести немного времени с мамой.
Мы болтаем еще несколько минут, и затем, отключившись, я спускаюсь вниз, чтобы перекусить. Я готовлю себе скучнейшую кашу из пшеничных хлопьев без сахара, которую заставляет нас есть Такер, потому что, по какой-то причине, он противник сладкого. Я устраиваюсь за стойкой, и мои мысли тотчас возвращаются к тому, что случилось вчера ночью.