Пиппа закрыта глаза. Любящее лицо улыбалось ей. Тысячи ночей она провела, воображая своих родителей, пока они не стали такими, как ей хотелось бы. Красивыми. Мудрыми без изъяна. Безупречными во всем, кроме одной малюсенькой детали. Они как-то умудрились случайно потерять свою дочь.
– Да, и у меня есть такая мама, – подтвердила она. – И отец тоже. Мои истории меняются, но они – никогда. – Она открыла глаза и увидела, что он внимательно рассматривает ее изучающим взором. – А О'Донахью? – спросила она, притворясь, будто это всего лишь праздное любопытство.
– Его отец умер, вот почему Айдан теперь глава клана. Мать его тоже умерла, но его… – Он оборвал себя на полуслове. – Я и так много уже порассказал.
– Почему вы так преданы О'Донахью?
– Он подарил мне свободу.
– Так вы были его рабом?
Яго рассмеялся, и лицо его расцвело, словно какой-то неведомый цветок с его родного острова.
– Нет, мы встретились позже. Меня погрузили на корабль, следовавший из Сан-Хуана, что по другую сторону океана, ну, моря, чтобы доставить в Англию.
Меня отправили в подарок одной знатной даме. Мой хозяин жаждал ее удивить.
– В подарок? – Пиппа едва усидела на месте. – Вы хотите сказать, как чашку, или солонку, или ручного горностая?
– Ты упрощаешь, но почти так. Корабль потерпел крушение у берегов Ирландии. Я уплыл подальше от своего хозяина, хотя он и взывал о помощи.
Пиппа подалась вперед, заинтригованная:
– Он умер?
– Утонул. – Яго кивнул. – Я видел. Это удивляет тебя?
– Да! Вода была очень холодной?
– Совсем холодной. – Он засмеялся. – Я поплыл к острову, позднее узнал, что он назывался Скеллинг-Микаэл, там встретил пилигрима в замызганной мешковине, который посещал древние усыпальницы.
– О'Донахью Map в грязных лохмотьях?!
– Тот бродяга тогда еще не был О'Донахью Маром. Но он помог мне, я согрелся и обсушился. Он стал моим первым и настоящим другом. – Тут черная ярость проявилась во взгляде Яго. – Когда отец Алдана увидел меня, он объявил себя моим хозяином, опять хотел сделать из меня раба. И Айдан позволил ему.
Пиппа схватила руками края табурета:
– Шакал! Подхалим, тряпка…
– Это была хитрость. Он заявил, что это он нашел меня. Отец согласился, думая, что таким образом повысит авторитет Айдана. Тот станет первым ирландцем, у которого есть черный слуга.
– Подлый тюремщик, лошадиный… – бушевала Пиппа.
– А затем Айдан освободил меня, – произнес Яго с насмешкой. – Он уговорил священника по имени Ревелин выдать мне бумаги. В тот же день Айдан пообещал, что поможет мне вернуться домой, когда мы оба вырастем, и поплывет вместе со мной.
– Зачем же возвращаться туда, где вы были рабом? И почему Айдан захотел поплыть вместе с вами?
– Потому что я люблю свою родину и я – свободный человек. Там осталась девочка по имени Серафина… – Голос его дрогнул, и он встряхнул головой, словно хотел прогнать какие-то мысли. – Айдан же хотел поплыть вместе со мною, потому что он очень любит Ирландию, чтобы оставаться здесь. – Яго продолжал возиться с ее кудряшками на затылке.
– Если он так любит Ирландию, то почему же он хочет оттуда уехать?
– Если тебе повезет узнать его получше, ты все поймешь. Ты когда-нибудь видела, как умирает любимый тобой человек?
Она кивнула, спазм прихватил ее горло, мысли устремились к Меб.
– Я была самой-самой несчастной в тот день.
– То же самое происходит с Алданом и с Ирландией, – пояснил Яго.
– А зачем он приехал сюда, в Лондон?
– Его вызвала королева. Официально он здесь, чтобы подписать договоры о присоединении и уступить власть. Ведь он правитель ирландского клана, и у него титул лорда Кастелросса. Но на самом деле ее чрезвычайно интересует наш замок Росс. Она хочет знать, как после ее запрета на строительство крепостей этот замок все же оказался достроен.
– Она очень сердита на Айдана?
Для Пиппы и таких, как она, само употребление местоимения «она» применительно к ее величеству королеве Елизавете было верхом вольности, поскольку она для них оставалась скорее символом, а не женщиной из плоти и крови.
– Королева заставляет его ожидать аудиенции уже полмесяца. – Яго заставил девушку встать с табурета. – Ты прелестна, как цветок окаса.
Она потрогала свои волосы. На ощупь они были совсем другими: мягкие, ровные и легкие, как ветер. Надо будет сходить на Харт-стрит и посмотреть на свое отражение.
– Вы сказали, что, когда встретили Айдана, он еще не был О'Донахью Маром? – напомнила она.
– Его отец Ронан носил этот титул. Айдан стал лордом Кастелроссом после смерти отца.
– А как умер его отец?
Яго подошел к двери кухни и открыл ее.
– Спроси об этом у Айдана. Это не моя история.
– Яго говорит, это вы убили своего отца.
Айдан подскочил, как будто Пиппа ткнула его головешкой в спину:
– Что он говорит?
Пряча свой страх, она прохаживалась по большой зале дома Ламли. Где-то вдали зловеще громыхал гром. Айдан сжал кулаки, лицо его потемнело и напряглось. Внутренний голос подсказывал девушке, что надо бежать, но она заставила себя остаться.
– Мой господин, вы слышали мой вопрос? Если вы собираетесь оставить меня при себе, я должна знать наверняка, правда ли это. Так это вы убили своего отца?
Он взял в руки железную кочергу. Только одно слово на гаэльском вырвалось у него, когда он ударил по огромному чурбаку, тлеющему на решетке.
– Яго сказал… – Пиппа вдохнула воздуха для храбрости.
– Яго ничего такого сказать не мог.
Она вышла из тени, подошла к камину и встала подле Алдана, молясь, чтобы он разрушил ее подозрения.
– Так это были вы, мой господин? – прошептала она.
Он так быстро повернулся к ней, что сердце ее ушло в пятки. В миг железная кочерга оказалась на полу, и он схватил ее за плечи. Спиной Пиппа уперлась в каменную колонну. Его разъяренное лицо нависло над ней. Сама она оставалась в тени, но видела, как огни камина отражаются у него в зрачках.
– Да, будь проклято твое любопытство! Хочешь знать? Знай! Это я убил его.
– Что-о-о? – Она вся дрожала в тисках его рук.
– А разве ты ждала услышать что-то другое? – Айдан отпустил ее плечи и отвернулся к камину.
Он зажмурился и уткнул лицо в ладони. Тот последний, неистовый спор всплывал в памяти, чтобы растеребить и без того не заживающую рану в его душе.
Он резко развернулся к Пиппе с единственным желанием выкинуть ее вон из зала, из дома Ламли, из своей жизни. Девушка сделала шаг вперед, и Айдан замер на месте, напрочь забыв о своем намерении.
