— Спасибо, деточки, — сказал фотограф. — А теперь кыш отсюда, я хочу сфотографировать взрослых без вас.
Следующие десять минут он снимал их в различных комбинациях, напоследок оставив в кадре только троих братьев. Глядя на них, как они смеются и переговариваются друг с другом, нельзя было не подумать, что за красавцы все трое. Даже странно, что ни Родерик, ни Джозеф меня не привлекают, подумала Алекс.
Что такого нашла в Родерике Вивиан? Почему ни Вивиан, ни Алекс не чувствуют ничего особенного по отношению к Джозефу? Почему Алекс хочется произвести впечатление на одного только Эрни? Почему она нервничает и переживает только из-за него одного и обычно говорит или делает все, чтобы оттолкнуть его, вместо того чтобы привлечь?
— Так, джентльмены! Внимание, сейчас вылетит птичка! — воскликнул фотограф.
Эрни посмотрел на Алекс и, когда увидел, что она не сводит с него взгляда, улыбнулся так жизнерадостно, что сердце девушки замерло от восторга, смешанного с предвкушением чего-то волшебного. Неужели ее мечты сбываются?
— Все! — объявил фотограф.
— Я хотел бы сфотографироваться с Вивиан на западной веранде, — попросил Родерик.
— Пойдемте, — вежливо отозвался фотограф.
— Алекс, ты не сходишь с нами проследить, чтобы все было в порядке? — спросила Вивиан.
— Я тоже пойду. Глаз у меня алмаз, — встрял Эрни. — Да и кому, как не шаферу, этим заниматься?
Вивиан засмеялась и похлопала его по щеке, проходя мимо, чтобы взять под руку мужа.
— Ты самый лучший шафер на свете, Эрни!
— Сегодня я намерен вообще быть безупречным.
Алекс застыла на месте. Неужели Эрни не дразнит ее только из желания не портить праздник?
— Так ты из-за этого мил со мной? — выпалила она, не в силах сдержаться. — Эрни нахмурился, словно не мог взять в толк ее слова. — Это Лорин попросила тебя быть любезным со мной?
— Опять ты за старое! — раздраженно воскликнул он. — Ну почему ты не можешь…
— Могу, могу! — в панике закричала Алекс, жалея о своем выпаде. Она схватила Эрни за руку, словно для того, чтобы подкрепить свои слова. — Извини. Я просто не привыкла к тому, что ты так…
— …мил с тобой? — докончил Эрни. Его сильные пальцы больно стиснули ей руку. — Поверь же мне: я гак веду себя вовсе не из любезности!
В его голосе звучала неподдельная страсть, которая заставила Алекс прогнать мысль, будто Эрни выполняет чью-то просьбу, не дерзя и не задевая ее.
— Так, значит, я всего лишь мил? — требовательно спросил Эрни, не сводя с Алекс обжигающего взгляда.
— Пожалуйста…
Она едва дышала, сердце колотилось как бешеное. Пытаясь придумать, как загладить оплошность, Алекс вспомнила безудержную радость от их игры в «давай начнем все сначала».
— Я верю в твою искренность, Эрни. Но там, куда мы направляемся, полно приведений. Ты сказал, что не выпустишь моей руки…
— Привидения? Ах да… — понимающе кивнул он, и его рот скривился в усмешке. — Надо признать, там есть пара-тройка… по обеим сторонам дороги. Все будет зависеть от того, насколько мы полагаемся друг на друга. — Эрни положил руку Алекс поверх своей и доверительно сжал ее пальцы. — Так лучше?
— Намного, — признала девушка, чувствуя радостное облегчение.
Эрни увлек ее к веранде. Он, казалось, излучал энергию, возвращая Алекс силы. Однако голова девушки слегка кружилась. И она была рада подняться на веранду и спрятаться там от прямых солнечных лучей.
К тому времени, когда они нашли Вивиан и Родерика, молодожены уже позировали фотографу, выбиравшему наилучший ракурс для съемки.
— Если вы поставите их между столбами веранды да еще захватите кадром фриз получится роскошная рама, — посоветовал Эрни фотографу.
Алекс поражалась тому, как естественно Эрни себя ведет, не обнаруживая и следа волнений, из-за которых она сама нетвердо держалась на ногах. Но то была не его ошибка. Это она едва не разрушила драгоценный мир между ними.
В душе Алекс царил хаос. Она чувствовала себя так, будто в любой момент была готова перейти от восторга к отчаянию. Желудок сводила судорога, рассудок отказывался повиноваться. Одно дело — мечтать о прогулках с Эрни под руку, другое — переживать это на самом деле.
Вивиан попросила Алекс расправить вуаль и шлейф ее платья. Эрни, встав за спиной фотографа, подсказывал, как это сделать лучше. Свои советы Эрни сопровождал добродушным подшучиванием. Родерик и Вивиан буквально светились от счастья. Все шло просто чудесно.
Когда Алекс отошла, чтобы не попасть в кадр, ей стало ясно, почему Родерик выбрал именно это место для съемок. Дело было не только в резных столбах, поддерживающих крышу веранды, и не в богатом фризе, бежавшем поверху. А и в реке и в широких, поросших травой равнинах, раскинувшихся до самого горизонта.
Это была земля Родерика, оставленная ему в наследство и уже пять поколений передававшаяся от отца к сыну. И это, вместе с его жизнью, пришла разделить Вивиан.
Родерик — первенец Эверетта. Эрни — второй по старшинству сын. Слова Лорин внезапно всплыли в памяти Алекс: «Эрни всю жизнь соревновался с Родериком. Вот почему он ушел с фермы и основал собственный бизнес — чтобы ни от кого не зависеть».
Возможно, свадьба Родерика напомнила Эрни о том, что никогда не будет принадлежать ему, и все из-за того, что он — второй. Возможно, именно это он имел в виду, сказав о призраках по обе стороны дороги, по которой им предстояло пройти…
Странно, что все эти годы она ни разу не пыталась посмотреть на вещи с точки зрения Эрни. Но теперь, глядя на него, Алекс не могла различить в его благожелательной улыбке ни следа зависти.
— Ты рад за них, да? — шепотом спросила она, пытаясь добраться до тайников его сердца.
— Очень, — тепло ответил Эрни, затем поднял бровь. — А почему бы мне не радоваться за них?
Его спокойный вопросительный взгляд на мгновение заставил Алекс усомниться в себе. Вдруг она опять совершает какую-нибудь глупость?
— Я просто подумала: может, тебе обидно, что все это — поместье, земли, ферма — перейдет к Родерику и Вивиан.
Он даже глазом не моргнул.
— А тебе не обидно, что ферма Шонесси перейдет к твоим братьям?
Алекс зарделась.
— Когда-то мне это и в самом деле было не по душе, — призналась она. — Но теперь все в прошлом. У меня есть моя жизнь.
— У меня тоже есть моя жизнь, Александра. Моя собственная.
С выражением холодной отчужденности на лице Эрни отвернулся, и сердце Алекс упало: опять она задела неверную струну. Лучше не пытаться пробить броню Эрни, а подождать, пока он сам пожелает излить душу. Только если продолжать в том же духе, этого никогда не случится…
