– То же самое со мной, когда работаю над книгой. Но бывает, я свою работу просто ненавижу. Особенно когда приходится что то переписывать. Знали бы вы, какой у меня строгий редактор! У нас с ним отношения любви и ненависти. Но с книгой работать он умеет, что правда — то правда. Неизбежное зло в нашем деле. В вашей работе такого нет, — с завистью заметил он.
– Я сама себе редактор, зато мне приходится иметь дело с заказчиками (вот как, например, ваше издательство), с музейщиками — а это тоже публика жесткая, хотя, конечно, все это нельзя сравнить с вашей переработкой текста, — согласилась она. — Всегда хотела научиться писать, для меня и открытку то сочинить — целая проблема, я мир воспринимаю визуально. У меня все через объектив — и окружающий мир, и люди.
– Понимаю. Это мне в вашей работе и нравится. Вот почему я попросил издательство заказать обложку именно у вас. — О’Нил хмыкнул и принялся ловко орудовать у плиты, сооружая омлет. Салат он успел приготовить, не прерывая беседы. — Надеюсь, мой образ в вашем исполнении не получится чересчур мрачным или черным, — проговорил он с деланой тревогой, и Хоуп удивленно посмотрела на него.
– С чего бы это? Я не увидела никаких признаков черной души или дурного нрава. Или я что то пропустила?
– Разве что некоторую наследственную странность, но это вполне безобидно. Насколько мне известно, среди моих ирландских предков были и настоящие шизики. Но не опасные для окружающих, не более чем эксцентрики. — Финн улыбался.
– Вполне невинная вещь, — согласилась Хоуп, а он уже раскладывал омлет по тарелкам. — У каждого свои странности. Я, например, после развода с мужем отправилась на несколько месяцев в Индию — привести мысли и чувства в порядок. Думаю, для кого то это тоже может показаться странностью. — Они расположились в уютной зеленой столовой за красивым столом красного дерева. По стенам здесь висели картины со сценами охоты, и было одно полотно с птицами кисти знаменитого немецкого художника.
– В Индию? И как там? — оживился Финн. — Никогда не бывал в Индии. Но давно мечтаю.
– Там потрясающе! — У Хоуп загорелись глаза. — В жизни не получала столько впечатлений! После Индии у меня вся жизнь переменилась, я стала по новому смотреть на вещи и даже на саму себя. Там такие красивые места! Нигде в мире, наверное, такого больше не встретишь. У меня, кстати, только что открылась выставка индийских фотографий.
– Кажется, я видел парочку ваших снимков в каком то журнале, — сказал Финн, переходя от омлета к салату. — Нищие, дети… И потрясающий закат над Тадж-Махалом.
– Еще я ездила на фантастически красивые озера. Никогда не встречала таких романтичных мест, как в Индии. И таких печальных одновременно. Я месяц прожила в приюте матери Терезы, потом месяц — в тибетском монастыре, затем в ашраме. Я там словно заново обрела себя. Так бы и осталась навсегда!
Он вгляделся в ее глаза — в них была глубина и покой, а за ними, еще дальше, — затаенная боль. Финн прочел в ее глазах, что она много страдала. Интересно, только ли из за развода и болезни мужа? Неважно из за чего, но он видел, что Хоуп знавала и радость, и горе и все равно сохранила невероятную уравновешенность и удивительную доброжелательность. Она смотрела на него с мягкой улыбкой.
– Всегда мечтал совершить нечто подобное, — признался он, — но не хватает духа. Наверное, боюсь оказаться лицом к лицу с самим собой. Уж лучше воевать с полчищами демонов. — Хоуп оценила его откровенность и кивнула.
– Там чувствуешь такое умиротворение! В монастыре нам запрещалось разговаривать. Оказалось, молчание приносит душевный покой и залечивает раны. Хотелось бы еще когда нибудь там побывать.
– Может, вам, наоборот, надо развеяться? — В глазах Финна неожиданно мелькнули озорные огоньки. — Вы надолго в Лондон? — Он откинулся на спинку стула и с улыбкой смотрел на нее. Что то в ней было загадочное, интригующее.
– Завтра улетаю в Нью-Йорк, — улыбнулась в ответ Хоуп.
– Ну, для Лондона это слишком мало! А какие планы на сегодняшний вечер?
– Не знаю, наверное, буду отсыпаться. А перед этим закажу в номер ужин, — усмехнулась она.
– Ну уж нет! — возмутился писатель. — Может, хотя бы поужинаете со мной?
Хоуп задумалась на секунду, а потом кивнула. Никаких дел у нее не было, а собеседник он интересный. — Только у меня нет с собой соответствующего наряда, — неожиданно смутилась она.
– Он вам и не понадобится. Наденете брюки и свитер. Вы Хоуп Данн и вправе носить то, что вам нравится. Пойдете со мной в бар «Хэррис»? На мой вкус, там лучшая в мире итальянская кухня. — Хоуп хорошо знала это заведение, она бывала там. Это был один из самых изысканных клубов в Лондоне, его посещали все знаменитости. Дамы всегда в вечерних платьях, мужчины — в темных костюмах. И Финн прав, готовят там отменно.
– С большим удовольствием! Но вас точно не смущает, что у меня нет с собой вечернего наряда? — Хоуп испытывала неловкость, но поужинать в его компании было заманчиво. Финн умен, он интересный собеседник, остроумен, не говоря обо всем остальном. За весь день с ним она ни секунды не скучала. Он был образован и наделен блестящим умом. Трудно было устоять перед соблазном провести с ним несколько часов и узнать его поближе. Она ведь приехала в Лондон ради него. А Пол все равно уже улетел.
– Хоуп, для меня будет честью отужинать с вами, — торжественно и серьезно объявил Финн. О’Нил был вполне искренен — он давно не встречал такой интересной женщины. — Расскажете мне про Индию, а я развлеку вас историями об Ирландии, — подзадорил ее он. — И о том, как реставрируют дома трехсотлетней давности.
О’Нил обещал заехать за ней в половине девятого, и, как только водитель погрузил в машину аппаратуру, Хоуп с Фионой попрощались с хозяином. Все это время Фиона, сжевав на обед приготовленный горничной сэндвич, тихонько сидела в малой гостиной и читала книгу. Ее нисколько не раздражало это долгое ожидание — ведь она работала с самой Хоуп Данн!
В отеле Фиона разложила и расставила аппаратуру по местам, а камеры убрала в футляры. Она ушла только в пять часов, а на прощание призналась, что это был замечательный день. Закрыв за ассистенткой дверь, Хоуп прилегла отдохнуть, а в голове все крутился разговор с Финном. Вот за что она любит портреты. Не столько важна сама работа, как люди, которых снимаешь. Вот и сегодня, как уже не раз бывало, ее моделью оказался незаурядный человек. Книги О’Нила ей нравились, тем интереснее оказалось знакомство с человеком, который их написал. Романы были мрачноватые, но на то они и триллеры. Надо будет вечером расспросить его поподробнее, решила она. И похоже, его, в свою очередь, заинтересовала ее работа.
Хоуп проспала два часа и поднялась как раз вовремя, чтобы успеть принять душ и одеться к ужину. Как она и говорила О’Нилу, ничего нарядного у нее с собой не было, только черные брюки и свитер, но туфли она все же надела на каблуках. Как хорошо, что хоть шубу захватила, подумала она, Финну не придется краснеть за нее перед швейцарами «Хэрриса». Конечно, ей не угнаться за расфуфыренными светскими дамами, которые там наверняка будут, но она по крайней мере выглядит вполне прилично. Волосы Хоуп собрала в пучок, наложила чуть чуть косметики, подкрасила губы и спустилась в холл, где была назначена встреча, и села на диван.
