— Тогда мы должны использовать другие средства, чтобы развязать благородной даме язык! — Король выхватил меч и, приблизившись, взял Каланту за правую руку.
— Будешь молчать, шлюха королевская? — зловеще спросил он. — Если не заговоришь здесь же, сию же минуту, то лишишься правой руки. Если и после этого станешь молчать, у тебя не будет и левой. Потом я займусь твоими ногами… Одним словом, твои конечности будут все уменьшаться и уменьшаться, пока ты не заговоришь. Пусть никто не сомневается, что лаборнокцы сумеют рассчитаться за нанесенное оскорбление!
— Государь! — подал голос Антар. На его лице застыл ужас. — Она все же королева, а подобное наказание уместно разве что для восставших рабов.
— Молчать!! — заорал Волтрик.
Неодобрительный шепот, пробежавший среди лаборнокских рыцарей, сразу стих.
— Будешь говорить? — повысил голос Волтрик.
Все произошло так быстро, что ни рыцари, ни принц Антар не успели перехватить пажа Барнепо, который кинулся к королю и зубами вцепился в его левую руку. В незащищенное место, чуть повыше кисти…
Волтрик взвыл от боли и отскочил назад, волоча за собой юношу. Тот повис на нем… Король в бешенстве рубил его мечом, и один из таких размашистых ударов угодил в горло Каланте. Она безмолвно опустилась на пол — кровь ручьем хлынула из раны. Лаборнокцы закричали и принялись добивать схватившего руку короля юношу. Вся каморка — стены, стол, стулья, гобелены, жаровня — были забрызганы кровью. Когда мертвый Барнепо упал на пол, на лице его застыла улыбка. Она привела Волтрика в совершенную ярость, и он отрубил пажу голову.
Потом Волтрик дал волю гневу — он ругался так грязно, что даже перепачканные в крови грубые рыцари смутились. Еще бы! Королева Каланта была мертва, принцессы — не найдены.
— Что теперь будем делать? — спросил принц Антар.
Как всегда спокойный и уравновешенный, Орогастус подал голос:
— Они не могли уйти далеко. Вообще-то, дочери должны были находиться с матерью. Если бы не этот мальчишка, ублюдок… — Он ткнул ногой тело несчастного Барнепо. — Как ему удалось уйти из-под надзора Хэмила? Значит, он знал более короткий путь сюда. Что ж, теперь, не теряя ни минуты, мы должны тщательно обыскать всю башню.
Волтрик кивнул. Он успокоился, но вид у него был угрюмый.
— Орогастус прав. Ты, Милотин, — обратился он к одному из рыцарей, — возьми своих ребят и немедленно приступай к обыску в часовне. Осмотрите и прилегающие к ней помещения. Кого искать — вы знаете. Как — тоже… Обращайте особое внимание на этот чертов цветок с золотым кружком — здесь, несомненно, есть еще тайные ходы. После того, как осмотрите часовню, поднимайтесь наверх. Везде выставить посты. Антар и Орогастус, следуйте за мной. Мы соберем всех наших парней и перевернем здесь все вверх дном — от чердака до подвалов.
Затем король принялся злом поминать душу бедного Барнепо: рука у Волтрика не на шутку разболелась. Орогастус осмотрел рану и, нахмурившись, предупредил — нездоровые зубы могут вызвать заражение крови. Надо принять все меры предосторожности.
— Чтоб ты сгнил заживо, — прошептала Кадия. — Чтобы отравленная кровь поразила тебя прямо в сердце!
— И пусть Владыки воздуха возьмут душу Барни в райские сферы, — вздохнула Харамис. — Если бы не он, Волтрик долго мучил бы нашу мамочку. И нас бы обнаружили…
Король, наследный принц и придворный маг удалились. После быстрого осмотра короткого коридора, ведущего в чуланчик, Милотин и его люди тоже покинули помещение. С балкона, где обычно располагался хор, еще некоторое время доносились шорохи, звяканье металла, тяжелые шаги, грохот опрокидываемых каменных сидений… Наконец все стихло — воины, по-видимому, вышли на лестницу, ведущую в верхние этажи башни.
Кадия шепнула сестрам:
— По-моему, нам можно выйти.
Они так и поступили — тихо, стараясь ничего не задеть, тщательно выбирая, куда ступить, обходя лужу вытекшей из матери крови. Она лежала среди груды мертвых тел, но сестры сначала побоялись даже подойти к ней. Полная безысходность их положения теперь воочию открылась перед ними — их словно ледяной водой окатили. Даже слезы пропали. Анигель схватила старшую сестру за руку и до крови прикусила нижнюю губу, чтобы только не потерять сознание. Нервы нервами, но теперь, когда очевидный ужас происшедшего разрушил всякую надежду на чудо, когда стала окончательно ясна перспектива их скорого пленения и позорной смерти, когда надеяться можно было только на самих себя, — она сумела взять себя в руки. Тоненькая струйка крови побежала по ее маленькому изящному подбородку.
Кадия, более решительная и немного успокоившаяся, шагнула к матери.
— Мама ушла от нас с миром, — вглядевшись в милые черты, сказала она. — Глаза закрыты, на лице печаль…
Она подняла валявшийся в углу черный плащ и прикрыла им тело, однако Харамис рассерженно прошептала:
— Сними немедленно! Еще не хватало, чтобы кто-нибудь из солдат вернулся и обнаружил, что здесь кто-то побывал. Дай сюда плащ!
Кадия вздохнула, сняла траурное покрывало и протянула его сестре.
— Ты из нас, Харамис, самая разумная…
Старшая сестра завернула в плащ корону и сказала:
— Я всегда буду хранить ее, хотя вряд ли мне когда-нибудь доведется надеть этот венец.
Анигель неожиданно вскрикнула и прикрыла рот ладошкой, потом взглядом указала на угол каморки. Наваленные там тюфяки вдруг пришли в движение.
— Отойдите! — приказала Кадия.
Она выхватила кинжал и смело шагнула вперед. Один за другим она раскидала мешки, пока не обнажился край древнего гобелена. Вдруг его вздуло потоком воздуха, прилетевшего изнутри. Он затрепетал, подобно парусу.
— Клянусь Цветком, — выдохнула Харамис. — Там — ход. Ну-ка, Кадия, сорви ковер.
— Ой, не надо, — затрепетала Анигель, — а вдруг это враги.
— Враги, конечно, враги. Кто же еще может быть! — Чей-то ворчливый голос донесся из-за ковра. — Давайте-ка пошевеливайтесь, любезные девицы, они могут вернуться сюда в любую минуту.
Принцессы замерли, потом Кадия торопливо откинула ковер, и перед изумленными девушками предстал полукруглый лаз. На фоне глубокой черноты они увидели женскую фигуру, одетую во фланелевое платье, укутанную в зеленую вязаную шаль и к тому же подпоясанную кожаным передником. Широкое лицо отливало неестественной желтизной, выразительные, золотистого цвета большие глаза располагались сразу над тонкими узкими прорезями ноздрей. Ее остроконечные ушки были украшены серебряными серьгами с камнями в тон платью. Ручки были покрыты пятнами и морщинами, как это часто бывает у старух.
— Имму! — воскликнула Анигель с облегчением и радостью. — Дорогая Имму! Это ты? Ты пришла спасти нас? Мы думали, что ты тоже ударилась в бега, как все остальные оддлинги.
