Обдумывая план, она надела куртку и направилась к дому Пичс, пригласить ее и Феликса. Феликс до сих пор был загадкой. Лия видела его только однажды. Он все еще выздоравливал после инсульта. Феликс был высокий и худой, с седыми волосами, закрывающими воротник рубашки, и говорил на английском языке выпускника государственной школы. Она удивлялась, что заставило его выбрать такой мистический путь, и хотела познакомиться с ним поближе.
Выйдя за калитку, она увидела незнакомого мужчину за тридцать, с вьющимися каштановыми волосами, одетого в джинсы, темно-синий свитер и объемную кожаную куртку. Он нес дорожную сумку и камеру на плече и направлялся к бунгало, но, увидев ее, остановился.
— Вы Бен? — спросила она, подходя к нему, и он широко улыбнулся.
Это была такая улыбка, которая освещала все лицо, и согревала того, кому она предназначалась. Он был загорелым, и его волосы требовали стрижки. Он поставил сумку и пожал ее руку, достаточно крепко, чтобы можно было почувствовать характер, вызывающий доверие.
— Лия? Пичс сейчас рассказывала, что вы обаятельная и талантливая и пишете книгу, которая станет бестселлером.
Лия застенчиво улыбнулась.
— Разве Пичс скажет о ком-нибудь плохо? Вы обаятельный, талантливый и смелый военный корреспондент, переезжающий из одной зоны военных действий в другую, рассказывая людям правду?
— Не совсем, — улыбнулся Бен, и Лия поняла, что они станут друзьями. И, может быть, больше, подумала она, чувствуя, как румянец заливает ее щеки. — Я фотожурналист, и это не значит освещение только военных действий, Пичс все перепутала.
— Откуда вы сейчас? — спросила она.
— Косово, — сказал он. — Наблюдал, как город восстанавливается из руин. Очень позитивно, есть надежда на будущее.
Она кивнула, но не могла думать ни о чем более умном, чем свои надежды относительно него.
— Вы надолго? — спросила она, стараясь усмирить маленьких бабочек, кружившихся где-то в груди, стесняя ее дыхание.
— На несколько недель. Мне нравится здешняя зима.
Лия чувствовала неловкость, она уже не знала, что сказать, но еще не хотела уходить. Бен, похоже, чувствовал себя в своей тарелке и ничего не замечал.
Лия пожалела, что не поверила комментариям Пичс, и теперь была застигнута врасплох, так как не ожидала, что Бен был так хорош собой.
— Вам надо отдохнуть с дороги, — она собралась продолжить свой путь, стыдясь фантазий, пронесшихся в ее голове. — Заходите на чашку чая, я живу в розовом коттедже.
Когда он пошел вниз к бунгало, Лия вспомнила, что не пригласила его на ужин в субботу. Теперь это выглядело так, словно она решила устроить вечеринку специально для него. Надо было упомянуть об ужине и предложить ему присоединиться, и все бы выглядело более естественно.
Пичс вышла, держа совок в одной руке.
— Здравствуйте, дорогая. Сегодня хороший день для посева многолетников, Луна в Весах. Вы сейчас встретили Бена? — сказала она, оглядывая улыбающуюся Лию. — Такой приятный мужчина.
— Да, встретила, — ответила Лия. — Но теперь ругаю себя. Я вышла, чтобы пригласить всех на ужин в субботу, и надо было его тоже пригласить.
— Конечно, — вставила Пичс. — Бен в компании просто чудо. В субботу, дорогая? С удовольствием придем, как мило с вашей стороны.
Они обсудили, что Феликс не любит рыбу, а Пичс на этой неделе старалась воздерживаться от сыра, все остальное они могли есть без ограничений.
Лия глубоко вздохнула и направилась к бунгало, которые, шесть в ряд, находились за бассейном. Она снова и снова думала, что можно сказать Бену и как отшутиться, что не пригласила его сразу.
Хлоя и Этьен жили в самом дальнем бунгало, и она должна была пройти мимо бунгало Бена. Дверь у него была открыта, и оттуда раздавались звуки открываемых и закрываемых молний и стук вешалок в шкафу.
Лия постучала. Хлоя появилась через несколько секунд, одетая в просторный зеленый спортивный костюм.
— Я занималась йогой, — извиняющимся тоном объяснила она. — Я начинаю новый курс на следующей неделе. Присоединяйся, тебе было бы полезно.
— Возможно, — с сомнением сказала Лия, зная, что не способна к таким упражнениям, и вспоминая три абонемента в тренажерный зал, за которые она платила по семьдесят два фунта, пока не отказалась от этой затеи.
— Я устраиваю ужин в субботу, — сменила она тему. — Приходите.
— Отлично, с удовольствием, — сказала Хлоя с энтузиазмом. — Ты Бена тоже пригласила?
— Да, приглашу, — сказала Лия как можно громче, надеясь, что Бен услышит. — Я недавно встретила его, но забыла пригласить. Скажи мне, есть что-то, что ты не можешь есть?
— Ну, — задумалась Хлоя на минутку. — Все молочное, пшеницу, мясо и корнеплоды.
И Хлоя тут же расхохоталась собственной шутке.
— Нет, детка, мы едим все, я только не переношу всякие мозги в желе и свиные ножки, — добавила она.
— Этого в меню нет, — заверила ее Лия и направилась к открытой двери Бена.
Она постучала, и он сразу появился, широко улыбаясь.
— Извините за беспокойство, — начала она.
— С удовольствием приду, — улыбнулся Бен, и Лия удивилась, почему она так волновалась.
Он поведал, что был готов съесть все, кроме фасолевого супа и хлеба, которыми питался последние несколько месяцев, и Лия пообещала приготовить что-нибудь более интересное.
Позже она опять принялась ругать себя за то, что не предложила ему по-соседски пакетиков чая, или чашку молока, или хлеба.
Через несколько часов она налила себе уже второй бокал вина за этот вечер и, смешивая брокколи, чили и анчоусы для соуса к спагетти, поняла, что думала только о том, что приготовить в субботу и как рассадить гостей. И, в конце концов, все ее мысли были только о Бене и о том, как произвести на него должное впечатление.
Она уже не помнила, когда в последний раз кто-то настолько овладевал всеми ее мыслями.
Глава 8
Лия сидела на террасе с бокалом розового вина, составляя план завтрашнего ужина. Обычно она не пила вина днем, но сегодня чувствовала себя на подъеме и, увидев начатую бутылку в холодильнике, не смогла удержаться. Было так тепло, что она сняла свитер и носки, и сидела, наслаждаясь почти весенним жужжанием пчел вокруг кустов лаванды. Она напомнила себе, что шел февраль, и обычно в это время в Лондоне у нее постоянно мерзли руки, несмотря на включенные обогреватели.
Все вокруг, казалось, предсказывало новый роман: луна ночью казалась ниже и ярче, солнце более ослепительным, утро более прозрачным и звенящим, полдень более теплым. Все кругом было живым, все, что она трогала, нюхала или ела, казалось более многозначительным и определенным. Никогда она не была окружена такой красотой. Если она и вспоминала Фулхэм, то только для того, чтобы удивиться, как она могла столько времени там жить.
