— Джон, ты знаешь, что такое инстинкт?
— Нет.
— Это когда ты делаешь что-то, абсолютно не задумываясь, словно кто-то внутри тебя заставляет это делать. Все дети инстинктивно отрицают, что они устали.
— И ты так делала, Патриция?
— Конечно. Думаю, это от страха, что тебя отправят спать как раз тогда, когда тебе очень хочется остаться.
— Я ненавижу, когда меня отправляют спать, — признался Джон. — Я никогда не понимал, почему я не могу сидеть так же долго, как и взрослые.
— Ну вот, Джон, ты говоришь совсем как маленький ребенок, хотя ты уже достаточно большой мальчик.
— У тебя есть дети, Патриция?
— Нет. — Она пытливо взглянула на него. — Почему ты спросил?
— Ты довольно хорошо находишь общий язык с детьми, — Джон снова зевнул, — к тому же ты очень милая, и я открою тебе один секрет. Мне надоел пикник. Я устал играть с Натали и Фрэдом и даже хотел подраться с Фрэдом, потому что он ужасно зазнается, а Натали иногда ведет себя как маленькая! Мне хорошо, но я устал, к тому же я весь чешусь от песка. Иногда эти песчаные пляжи страшно надоедают, согласна?
Патриция внезапно подумала, что она, единственная из находящихся здесь людей, не связана семейными узами, здесь нет ни одного родного ей человека. У Дэвида есть Лиз. У Стива — Джон. Макколуины не наглядятся на своих детей, и Майк тоже является частью этого дружного клана. У нее одной нет никого…
Патриция вспомнила те ожидания, которые она связывала со своим родным домом… Самым заветным ее желанием было обзавестись собственной семьей и детьми. Без этого Патриция не могла чувствовать себя счастливой. Вот почему пикник на пляже среди людей, связанных семейными узами, тяготил ее.
Она глубоко вздохнула, словно желая избавиться от боли, и приняла единственно правильное в данном случае решение — переключила свое внимание на другие проблемы.
— Джон, давай-ка взглянем, почему ты чешешься. Приподними рубашку!
Мальчик приподнял рубашку, и Патриция увидела то, что боялась увидеть. Сомнений не было — Джон заболел ветрянкой.
7
Прошло три дня. Патриция сидела в большой комнате в бунгало Стива. Джон спал. Патриция взглянула на часы. В ресторане сейчас была самая запарка, но Стив попросил ее побыть с Джоном и, чтобы Патриция не слишком скучала, разрешил ей посмотреть его библиотеку.
В бунгало Стива было четыре комнаты — две спальни, гостиная и кабинет. Между спальнями Стива и Джона располагалась ванная. Все было довольно просто, но не лишено привлекательности. Таков был ее вердикт. В спальне Джона стояли две односпальные кровати, стол и комод, в стену были вбиты крючки для одежды. Рядом располагалась полочка с коллекцией деревянных зверушек, которых смастерил для него отец.
Спальня Стива была меблирована примерно так же, но кровать была одна — широкая, двуспальная, застланная ярким покрывалом.
В гостиной, выходившей на террасу, располагались две кушетки, очаровательный кофейный столик и масса книжных полок. Однако больше всего Патрицию интересовал кабинет. За три дня, пока ухаживала за Джоном, Патриция не раз думала об этой комнате, но у нее не хватало смелости войти туда. Или ее останавливало что-то другое? Она ведь вовсе не хотела совать свой нос в чужие дела, только заглянуть. Но это означало желание побольше узнать о Стиве Эрбоу, и именно это желание ее беспокоило.
Только взглянуть! Патриция приоткрыла дверь, но комната была погружена во мрак, поэтому она поискала выключатель и зажгла верхний свет. Комната оказалась очень маленькой, обстановка крайне простой: стол, стул, пишущая машинка на приставном столике и старинное бюро. Почти вся стена была увешана картами и схемами. Интересно, чем Стив занимается здесь поздно ночью?
Комната представляла собой образец аккуратности по сравнению с тем, что обнаружила Патриция в офисе ресторана.
Патриция почувствовала себя неуютно, хотя была абсолютно одна. Стоя в дверях, она никак не решалась войти, словно дух Стива Эрбоу не давал ей проникнуть в личную жизнь этого человека.
С облегчением Патриция услышала, как завозился проснувшийся Джон. Она выключила свет, захлопнула дверь и поспешила к мальчику.
Неслышно войдя в спальню сына, Стив обнаружил Патрицию спящей на соседней кровати с раскрытой книгой на груди.
На время болезни Джона было заключено перемирие. К тому же Патриция сама вызвалась посидеть с мальчиком, и Стив принял ее предложение. Нельзя же оставлять больного малыша, у которого была высокая температура, одного, без присмотра. А бухгалтерские книги могут подождать дня два-три.
Стива раздражала разумность доводов Патриции, хотя сам он думал точно так же. Поразмыслив, Стив понял, что его раздражают также и доверительные отношения, установившиеся между Патрицией и Джоном, и раздражают они его тем, что вновь рождают в нем двойственные чувства к Патриции Хобс.
Однако сейчас, глядя на спящую молодую женщину, Стив ощутил прилив нежности. Она чудесно ухаживала за Джоном: мазала его снадобьем, уменьшавшим зуд, занимала его чтением книг, и часто было слышно, как заливисто они смеются. Казалось, одно ее присутствие приносит Джону облегчение.
Волосы Патриции разметались по подушке, она выглядела совсем юной. В простенькой розовой блузке и в белых шортах она показалась Стиву еще более юной, чем когда он увидел ее в первый раз.
Джон пошевелился и что-то пробормотал во сне. Патриция вздрогнула и приподняла голову. Джон успокоился, но тут Патриция заметила Стива и снова вздрогнула — от неожиданности.
— Ты можешь идти, — сказал Стив как можно мягче, — ты заслужила возможность хорошенько выспаться.
— А ты? — сонно возразила Патриция. — Ты же весь день работал.
— Со мной все в порядке. Я прилягу прямо здесь, но сначала провожу тебя домой.
Патриция села, протирая глаза, потом стала шарить ногами по полу, пытаясь нащупать сабо. Но, прежде чем ей это удалось, Стив взял ее на руки.
— Обуваться не нужно.
Патриция молчала, скованная удивлением и некоторым оцепенением после сна, которое владеет всяким человеком, спавшим глубоко и внезапно разбуженным. Потом ее удивила легкость, с которой Стив нес ее, будто она совсем ничего не весила. Тепло его тела, мощь его плеч, настоящий мужской запах с примесью чего-то экзотического и пряного, типа корицы или кориандра, вызывали у Патриции приятное волнение. Ее щека оказалась прижатой к его груди, и Патриции было слышно биение сердца…
Стив ни разу не взглянул на нее, пока не поставил на ноги на террасе бунгало, в котором она жила. Дыхание его было слегка учащенным. Так же учащенно дышала и Патриция, она только затруднялась определить причину. Тем не менее она вдруг ощутила прилив нежности к Стиву Эрбоу.
И, вероятно, именно это заставило ее мягко сказать:
