Смысл его слов не сразу дошел до сознания Кэрол. За кого он ее принимает? За несмышленого ребенка?
– Спасибо за совет, – ледяным тоном произнесла она, – но в нем нет никакой необходимости. Во-первых, еще очень рано и солнце еще не такое сильное, чтобы вызвать ожоги. А во-вторых, я вышла во двор только для того, чтобы взять из машины свой чемодан. Если бы ты не запер мою машину и не унес ключи, я бы здесь сейчас не стояла. Так что будь добр сказать, куда ты их подевал…
Произнося эту отповедь, Кэрол обнаружила, что ее голос звучит гораздо громче, чем обычно. Она вся кипела от гнева, а этот ненавистный тип просто стоял и спокойно смотрел на нее. Правда, он слегка нахмурился, словно считал, что она устраивает истерику по пустякам.
– Твой чемодан я отнес в дом еще вчера вечером. Он стоит в холле, – спокойно ответил Ленард. – Вечером, в последний раз обходя участок, я заметил, что ты оставила его здесь, а поскольку предполагал, что, скорее всего, он понадобится тебе утром, то достал его, прежде чем запереть машину.
Он бросил на Кэрол краткий, но выразительный взгляд, и она вспомнила о том, что под сорочкой на ней ничего нет.
Ну почему я так реагирую на этого мужчину? – спрашивала себя девушка. Неужели только потому, что вчера по ошибке вообразила, что он пытается преследовать меня? Но вся эта история с погоней продолжалась чуть больше получаса, и о ней давно пора забыть! У меня нет никаких причин смущаться в присутствии Ленарда. Так почему же я буквально сгораю от стыда и унижения под его взглядом?
Кэрол злилась на себя за то, что не заметила чемодана в холле. Тогда бы она не оказалась снова в дурацком положении.
Бессильная ярость горячим, тугим комком болезненно сжала ей грудь. Впервые за всю свою взрослую жизнь она испытывала непреодолимое желание не только высказать обидчику все, что о нем думает, но и запустить в него чем-нибудь тяжелым… или разрыдаться. Боже, что сказал бы Эдгар, если бы увидел меня сейчас, в ужасе подумала Кэрол, – полуодетую, красную от стыда и досады. Разумеется, осудил бы. Он терпеть не может эмоциональной несдержанности любого рода. А если бы ему стало известно о том, какие чувства мною сейчас владеют…
Девушка отчетливо осознала, что еще немного – и она может сказать или сделать что-нибудь такое, о чем потом горько пожалеет. Поэтому она резко повернулась и направилась обратно в дом. Кэрол старалась идти твердой и решительной походкой, но ей это плохо удавалось: босые ноги путались в слишком длинной и широкой ночной сорочке, две лохматые собаки радостно прыгали вокруг, игриво хватая се за подол… но самым ужасным было то, что солнце светило в лицо, делая тонкий батист почти прозрачным и предоставляя Ленарду прекрасную возможность увидеть под сорочкой очертания ее обнаженного тела.
Когда Кэрол вошла в дом, ее била крупная дрожь. Она сжала кулаки.
Ну почему я, которая без труда справляется с любой сложной ситуацией на работе, теряюсь в присутствии этого мужчины? – недоумевала девушка.
В кухне попугай Лютер при виде ее начал злобно кудахтать, а затем хрипло выкрикнул:
– Смотри, не потеряй штанишки, кр-р-расотка!
Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Кэрол. Она приблизилась к птице и угрожающе произнесла:
– К твоему сведению, на мне их нет, и терять мне нечего! А если ты сейчас же не заткнешься, я сверну твою костлявую шею и сделаю из тебя фарш, дурак!
Только услышав сдавленный смех, Кэрол догадалась, что Ленард шел следом за ней. Она резко обернулась, чувствуя, как ее лицо покрывается красными пятнами, и он поспешно сделал вид, что закашлялся.
– Я бы не советовал тебе поступать так с Лютером, – проговорил Ленард. – Ты ведь знаешь, что твоя мама обожает его.
– Зато я терпеть не могу, – проскрежетала сквозь зубы Кэрол, бросив ненавидящий взгляд сначала на мужчину, потом на птицу.
Отыскав в холле свой чемодан, Кэрол отнесла его наверх, потом приняла душ и оделась. Пытаясь обрести привычное состояние уверенной в себе деловой женщины, она надела строгую кремовую блузку и темно-синий в тонкую полоску костюм, невольно вспомнив, как впервые продемонстрировала его Эдгару.
– Очень элегантно. И сидит отлично, – сказал тот и осторожно заметил: – Вот только, мне кажется, юбка немного коротковата. – Он помолчал и добавил: – Думаю, тебе не стоит надевать его во время следующего визита к моим родителям. Мама считает, что юбки выше колена – это верх неприличия.
Это замечание вызвало у Кэрол легкое раздражение, и она едва удержалась, чтобы не заявить Эдгару, что взгляды его матушки – вовсе не непреложная истина, так что никто не обязан подстраиваться под них.
Надев костюм на работу, Кэрол получила немало комплиментов от коллег-мужчин. Раньше ее не слишком волновали подобные вещи, но теперь невольно промелькнула мысль о том, что ей было бы приятно, чтобы Эдгар отметил, какие стройные у нее ноги. А если бы он окинул эти самые ноги таким же долгим оценивающим взглядом, какой она нечаянно поймала на себе, проходя мимо одного из молодых сотрудников, было бы еще лучше.
Однако Кэрол давно поняла, что для стабильных взаимоотношений между мужчиной и женщиной нужно нечто большее, чем физическое влечение, и считала, что они с Эдгаром – идеальная пара.
Странно, но почему-то, вспомнив о нем сейчас, Кэрол расстроилась еще больше.
Девушка была уверена, что будущий муж не одобрил бы то, что она живет под одной крышей с Ленардом. Причем даже не потому, что мог приревновать ее или заподозрить в чем-то неподобающем… Нет, разумеется, нет. Об этом и речи быть не могло.
А вот его мать строго следила за соблюдением приличий. Она могла время от времени нагрянуть в Мемфис с неожиданным визитом и, как бы случайно, заглянуть к Кэрол, и, хотя миссис Брент каждый раз говорила, что делает это импульсивно, под воздействием момента, у девушки сложилось отчетливое впечатление, что будущая свекровь на самом деле хотела убедиться, что они с Эдгаром все еще живут раздельно.
Эта женщина не одобряла молодых людей, которые начинали жить вместе до свадьбы.
– Мужчинам в этом плане нельзя доверять, – как-то сказала она Кэрол. – Поэтому вся ответственность ложится на женщину, которая обязана следить за тем, чтобы будущий муж относился к ней с достаточным уважением. Он не должен даже помышлять о том, чтобы просить ее переехать к нему.
Девушка ничего не могла возразить по поводу того, что мужчина и женщина должны питать друг к другу уважение, но временами все же ловила себя на крамольной мысли о том, что ей хочется, чтобы они с Эдгаром провели ночь вместе.
Эти безумные идеи обычно возникали после того, как Кэрол навещала своих родителей и становилась свидетельницей их все еще очевидного взаимного счастья. Пожалуй, с этой точки зрения Эдгар был прав, утверждая, что они оказывают на дочь дурное влияние.
Кэрол знала, что он не одобряет их образ жизни, но попыталась оспорить это всего лишь однажды.
