Финские дальнобойщики, например, платили нам сто марок за час, стало быть, мы за ночь получали тысячу. А наши благодетели все забирали, а нам оставляли только сто марок в рублях. Так как менять валюту мы не умели, соотношения не знали, паспортов у нас не было, то и думали, что получаем половину. Да по большому счету нам было наплевать, главное, что нам хватало на жвачки и конфеты.
По-фински я тогда понимала совсем чуть-чуть, получался смешанный финско-английский, если можно так сказать.
То есть, подъезжает финская фура, высовывается водила, и я ему:
– Хелоу, хау а ю?
– Хелоу, айм файн, энд ю?
– Файн, мей би секс?
– Мей би! Хау мач?
И тут я ловко переходила на финский:
– Сата марка!
После обычно недолгих переговоров я прыгала в кабину, быстренько делала свою работу и перескакивала в другую машину. Вообще финны относились к нам мягко, вежливо приглашали вовнутрь, расспрашивали, угощали кофе, с улыбкой общались с нами и так же аккуратно и спокойно делали все свои дела. Многие, видя, что я еще малолетка, и не имея особого желания связываться с несовершеннолетней, просто весь час тратили на беседу, угощали сладостями, платили сто марок и отпускали.
На трассе, конечно, были и русские фуры со всем своим национальным колоритом. После финских разница чувствовалась огромная. Начиная с самой машины (как правило, это был «Камаз»), в которой было нечем дышать от дыма, солярки и пота этих немытых бугаев. Скрипучие маленькие кресла, теснота, повсюду грязь, пыль, засаленность. Но самое ужасное – это отношение водителей. Русские дальнобои очень грубые, жестокие, иногда даже злые без причины.
Так я часто нарывалась на особо агрессивных, которые издевались, как могли.
Помню, как-то стояла русская фура на обочине трассы. Наши ребята меня подвезли, я быстро договорилась с водилой о цене, залезла в кабину и собралась уже отработать свой час, как вдруг увидела на задней водительской кровати второго водилу. Первый схватил меня за волосы, подтащил к себе и, дыша своим гадким перегаром, прошипел:
– Вякнешь чего, задушу! Сейчас будешь отрабатывать с обоими по полной!
Я попыталась что-то возразить, но он сдавил меня и стал шарить у себя в ширинке. Я процедила:
– Без резины не буду…
– Чо? Соси давай!
Тут он, грубо схватив меня за подбородок, затолкал мне в рот свой член и, пыхтя как паровоз, стал доставлять себе удовольствие.
Через некоторое время подключился второй, с которым они на пару позабавились со мной всласть.
Как назло, наши ребята не слышали ничего странного, ведь их машина стояла позади фуры.
Странно, что эти гады, не встретив никакого сопротивления с моей стороны, проявили такую агрессию. Разойдясь в своем черном порыве, они даже ударили меня по голове бутылкой и несколько раз кулаками по лицу.
В голове проносились страшные мысли: «Только бы не убили или покалечили… Только бы ребята поскорее подошли…»
Вскоре время вышло, и мой спаситель, Казак, постучал в окно и спросил:
– Эй, там! Как дела?
– Нормально все! – ответил один из моих насильников.
– Будем еще на час продлевать! – подхватил второй.
– Хорошо, девочку нашу покажите! Ленок, как ты там?
Я не могла ответить: грязная лапа водилы зажимала мне рот. В то мгновение я поняла, что если не подам голос, то могу не остаться в живых.
Я что-то простонала, насторожив Казака, который, услышав это, застыл на секунду. В этот момент я укусила ненавистную руку, и она слегка ослабела. Почувствовав облегчение, я что есть мочи заорала истошным воплем. Казак мгновенно распахнул дверь и, увидев мое окровавленное лицо, выдернул этого зверя за шкирку на дорогу. Вместе с подоспевшим Шаниным они стали со всей дури пинать его ногами, приговаривая:
– Ты чо, сучара, совсем оборзел?! Давно в рыло не получал, что ли?!
Второй водила вытолкал меня из «Камаза» и, влезая на свою кровать, фыркнул:
– Я сплю, и все время спал!
Превратив его напарника в кровавое месиво, мои спасители вынули у него кошелек и забрали все, что там было.
Напоследок, схватив его за глотку, они внятно объяснили незадачливому дальнобою:
– Сука, еще раз в Торжке появитесь – пришьем нах…р! Залезай в свою колымагу и п…й! Еще раз здесь увижу, б…ь, башку оторву, а фуру нах…й спалю!
Амбалы тут же уехали, а ребята принялись меня успокаивать:
– Ну чо, Ленок, получи компенсацию!
Казак протянул мне восемь тысяч рублей.
– Три себе забираю, надо новые кроссовки купить…
Действительно, его обувь полностью окрасилась в кроваво-красный цвет.
Намекнув на то, что работать я больше не в состоянии, я попросила ребят отвезти меня домой.
Эти гады попортили мне товарный вид аж на две недели. Нос мой распух, надулись синяки, на лбу появился шрам от бутылки.
В общем, я получила заслуженный отпуск, чтобы спокойно зализать раны.
Жизнь на трассе, конечно, частенько подбрасывала нам подобные сюрпризы.
Вскоре, когда мы с Ольгой всем этим наелись всласть, мы стали уже копить денежку, складывать в чулок по-взрослому. Пахали так, что даже днем не было времени потратить деньги. В общем, у меня одной накопилась за месяц тысяча долларов. А это была полугодовая зарплата начальника на предприятии нашего города. Приблизительно половину денег мы отдавали нашим боссам.
С этой стороны, было все круто, конечно. Деньги всегда в кошельке – нужная сумма, хорошая косметика, алкоголь, сигареты с ментолом и никакого контроля! Прямо мечта подростка! В этом возрасте многие мои сверстницы еще играли в игры: в прятки, казаки-разбойники, а вечерами с родителями в «монополию». Моими же игрушками стали резина, тюбик со смазкой, сами живые клиенты, и, как в той самой модной игре «монополия», пачки денежных купюр, но уже настоящих.
Но в один из вечеров перед началом рабочего дня я наткнулась на одном столбе на свою фотографию, под которой было написано: «Разыскивается девочка».
Я офигела! Оказывается, нас искали по всему городу. И я поняла – всем жопа будет. Надо было срочно ехать обратно домой к бабуле.
Теперь предстояло всю ситуацию объяснить ребятам, чтоб они не нервничали. Не знаю, как у меня это тогда получилось, но я даже уговорила Хохла сходить со мной домой и сказать родне, что мы живем как муж и жена, только еще на расписались, но собираемся. Так мы и поехали ко мне на Больничную, 3, в гости к бабушке, знакомить ее с моим «женихом».
Встретили нас, конечно, настороженно, а бабуля вообще разревелась. Она очень испугалась моего исчезновения: сначала дочь пропала, а за ней и внучка. Но вскоре все успокоились.
