Что придает обществу мобильности? Если верить ОЭСР, социальная мобильность растет от поколения к поколению в наиболее эгалитарных обществах. Общественная и фискальная системы датского государства имеют ярко выраженный перераспределенческий характер, то есть стремятся уменьшить разрыв между гражданами с самым низким и самым высоким уровнем дохода. В следующих главах мы подробнее поговорим о налогах.
ОЭСР отмечает, как важны для мобильности просветительские программы. Система, которая обеспечивает всем доступ к образованию, предлагая в случае необходимости финансовую помощь, значительно повышает равенство шансов. В странах, где системы помощи охватывают всех студентов, как в Дании, возможность получить высшее образование имеют и те, кто происходит из неблагополучной семьи.
И тем не менее социальная мобильность остается одной из важнейших и деликатнейших тем для датского правительства. Наша страна считается одной из самых благополучных в плане социальной мобильности, но социальное происхождение остается определяющим фактором для достижения успеха или уровня образованности.
Мне было восемь лет, когда родители решили записать меня в частную школу. В 2012 году в Дании было 537 частных и 1754 общественные школы, в том числе 436 специализированных. Частные школы на 87 % финансируются государством, родители платят 150–200 евро в месяц[57].
Ученики моей частной школы Foraeldreskolen[58]были детьми из привилегированных семей, но в каждом классе два-три ученика, чьи родители не могли вносить ежемесячную плату, получали стипендию. Мой класс был вполне типичным примером социального смешения.
Моя лучшая подруга родилась в так называемой осложненной семье и жила в небольшой квартирке с родителями и младшей сестрой. Ее мать много пила; сегодня, с позиций взрослого человека, я бы назвала ее алкоголичкой. Время от времени она посылала нас в супермаркет за белым мартини, хотя в Дании спиртные напитки несовершеннолетним не продают. Разница в социальном положении наших семей никак не влияла на нашу дружбу. Когда нам было по четырнадцать лет, отец моей подруги признался, что он гомосексуалист, что уходит из семьи и будет жить с мужчиной. Ей пришлось нелегко – и дома, и в школе, ведь она не понимала, как отреагируют окружающие, если узнают про отца. Наш учитель сделал все, чтобы мы поддержали одноклассницу. Позже нас обеих приняли в лицей, находившийся в самом центре Орхуса, и теоретически мы имели равные шансы преуспеть. Теоретически, потому что она так и не получила степень бакалавра и пошла работать. Я не знаю, как потом сложилась ее судьба, – мы потеряли связь, – но надеюсь, что она нашла свой путь и живет счастливо. Я привела этот пример в качестве иллюстрации того, что даже если общество предоставляет всем равные финансовые возможности, это не гарантирует равенства в успешности. Когда ты происходишь из неблагополучной среды, твой путь может оказаться более тернистым, ведь психологические и эмоциональные проблемы, сложные отношения с близкими, недостаток знаний очень осложняют процесс обучения.
Вы сказали – миллиарды?
Но вернемся к нашей «американской мечте». Что она такое в реализованном виде? Миллиардное состояние? Тогда это не про Данию… Причин тому много: во-первых, налоговая система, перераспределяющая доходы, во-вторых, школа, для которой воспитание элиты – отнюдь не главная цель, а кроме того, наша культура никогда не ставила деньги во главу угла, и я еще к этому вернусь. Чтобы стать миллиардером в Дании – пусть даже не долларовым, а всего лишь «кронным», – нужно выдвинуть воистину революционную идею.
В 2011 году 60 000 датчан зарабатывают больше миллиона крон (130 000 евро)[59]при общей численности населения 5,6 миллиона человек. Я не смогла найти подтвержденных данных касательно того, сколько человек из этих 60 000 родились в благополучных семьях, но могу засвидетельствовать, что из тех моих знакомых датчан, кто много зарабатывает, большинство – выходцы из среднего (и выше) класса. И все они «обскакали» родителей по части финансового преуспеяния.
Я решила изучить проблему основательней и связалась с одной из самых крупных адвокатских контор Копенгагена. Все ее партнеры зарабатывают больше миллиона крон в год, следовательно, принадлежат к тому самому 1 % населения. Человек, согласившийся встретиться со мной[60], родился в рабочей семье и рос в маленьком городке в Ютландии. Он принял меня в красивейшем зале заседаний в здании на берегу моря, был очень мил, вежлив, прост в обращении и улыбчив – само воплощение датской социальной мобильности. «Родись я в другой стране, вряд ли добился бы такого положения, – сказал он мне и добавил: – У меня были равные возможности с ровесниками. Я учился на юридическом факультете, получал стипендию и даже не влез в долги». 20 % его партнеров по адвокатской конторе родились в хорошо обеспеченных семьях, а около 60 % – выходцы из среднего класса. Оставшимся 20 %, чьи семьи можно назвать скорее бедными или неблагополучными, пришлось гораздо труднее. «Деньги никогда не были для меня главным, больше всего я хотел заниматься любимым делом», – с улыбкой заключил мой собеседник. Он признает, что деньги обеспечивают человеку свободу, и заявляет: «Я горжусь тем, что плачу очень большие налоги и могу вернуть долги моей стране».
Бытует мнение, что на факультеты права поступают в основном молодые люди из привилегированной среды, продолжающие семейную традицию. Однако мой собеседник считает, что в каждом выпуске таких не более 30 %, а оставшиеся 70 % приходятся на долю выходцев из разных классов общества, в том числе из среднего. Социальная мобильность характерна скорее для представителей среднего класса, чем для выходцев из неблагополучных семей, которым приходится преодолевать множество трудностей, несмотря на великодушие и щедрость общественной системы.
Хочу повторить: социальная мобильность не всегда предполагает путь наверх, от скромного достатка к богатству. Для датчан быть «социально мобильным» означает иметь возможность действовать свободно, по собственному усмотрению, не так, как их предшественники. Помните героиню знаменитого фильма «Из Африки»[61], датскую писательницу Карен Бликсен? Эта женщина родилась в богатой семье, но она олицетворяет очень датскую по духу веру в то, что человек может жить своей мечтой, даже если мечта эта опасна и другие люди ее не понимают. В самом начале XX века Карен Бликсен отказалась от буржуазных устоев своей среды и отправилась жить на ферму в Кении. Ее затея провалилась, она потеряла почти все свои деньги, но вернулась в Данию счастливым человеком, обретя вдохновение, что смогли оценить ее читатели.
