Книга Милые обманщицы. Грешные - Сара Шепард

В понедельник утром Спенсер Хастингс сидела на уроке английского языка и, сгорбившись за партой, писала сочинение по роману «И восходит солнце». Она хотела добавить несколько цитат из критических статей Хемингуэя, помещенных в конце книги, – в попытке заслужить поощрение учительницы, миссис Стаффорд. Теперь ей приходилось по крохам восстанавливать свою репутацию.

Динамик, висевший в передней части класса, затрещал.

– Миссис Стаффорд? – раздался голос школьного секретаря миссис Вагнер. – Пожалуйста, пришлите Спенсер Хастингс к директору.

Все тринадцать учеников подняли головы от своих тетрадей, глядя на Спенсер так, будто она явилась в школу только лишь в кружевном синем бюстгальтере Eberjey, купленном в Saks на послерождественской распродаже. Миссис Стаффорд, почти вылитая Марта Стюарт[9], хотя, наверное, сроду яйца в сковородку не разбила и никогда не украшала фартук вышивкой, положила на стол истрепанный томик «Улисса».

– Отправляйся.

«Что ты опять натворила?» – спрашивал ее взгляд. Спенсер и сама задавалась тем же вопросом.

Девушка встала, стараясь украдкой дышать по системе йоги, и положила сочинение на стол миссис Стаффорд. В принципе, она не осуждала учительницу за пренебрежительное отношение. За всю историю роузвудской частной школы Спенсер стала первой ученицей, вышедшей в финал конкурса на лучшее сочинение под названием «Золотая орхидея». Это было событие огромной важности, настолько огромной, что ее фото поместили на первой полосе «Филадельфийского наблюдателя». По окончании самого последнего тура, когда председатель жюри позвонил Спенсер и сообщил, что ей присудили победу, она наконец-то решилась открыть правду – что выдала за свою работу реферат по экономике, написанный ее сестрой Мелиссой. Теперь все учителя подозревали Спенсер в том, что она жульничает и по другим предметам. Спенсер больше не боролась за право выступить с прощальной речью; ее также попросили освободить место вице-президента совета учащихся, уйти из школьного театра и сложить с себя полномочия главного редактора школьного ежегодника. Ей даже грозило исключение из школы, но родителям Спенсер удалось договориться с администрацией: вероятно, пожертвовали кругленькую сумму.

Спенсер понимала, почему ей не могут простить обмана. Но ведь она столько контрольных сдала на «отлично», таким количеством комитетов руководила, столько клубов создала! Неужели она не заслужила хотя бы толики снисхождения? Неужели не имеет значения, что тело Элисон было найдено буквально в нескольких метрах от дома Спенсер или что она получала жуткие послания от сумасшедшей Моны Вондервол, пытавшейся выдать себя за ее погибшую подругу? Или что Мона чуть не столкнула ее в карьер Утопленников, потому что Спенсер не захотела быть вместе с ней Анонимом? Или что благодаря ей убийца Эли теперь находится за решеткой? Какое там! Их волнует лишь то, что Спенсер опозорила роузвудскую частную школу.

Она закрыла за собой дверь кабинета английского языка и пошла в приемную директора. В коридоре стоял привычный хвойный запах воска для деревянных половиц, к которому примешивались разные парфюмерные ароматы. Над головой висели сотни усеянных блестками бумажных снежинок. Ежегодно в декабре проводился конкурс на лучшие снежинки, в котором принимали участие все ученики начальной школы, и модели победителей всю зиму были выставлены в школах для младших и старших классов. Спенсер всегда страшно расстраивалась, если победа доставалась не ее классу: жюри объявляло победителей непосредственно перед началом каникул, что неизменно омрачало Рождество. Обычно Спенсер любое поражение воспринимала как конец света. Она до сих пор злилась, что вместо нее президентом класса выбрали Эндрю Кэмпбелла; что в седьмом классе Эли заняла по праву принадлежавшее Спенсер место на хоккейном поле; а в шестом ей так и не довелось расписать лоскут мемориального флага. И хотя школа по-прежнему ежегодно устраивала эти состязания, Спенсер никогда так сильно не переживала свое поражение, как в тот год, когда впервые приняла участие в игре «Капсула времени». Впрочем, Эли тогда тоже не довелось украшать лоскут флага, что несколько смягчило удар.

– Спенсер? – Кто-то неожиданно выскочил из-за угла. «Легок на помине», – ворчливо подумала она. Это был Эндрю Кэмпбелл, мистер Президент Класса собственной персоной.

Эндрю приблизился к ней, убирая за уши свои длинноватые белокурые волосы.

– Что это ты шастаешь по коридорам?

Да, любопытства Эндрю не занимать. Несомненно, он до чертиков рад, что его соперница сошла с дистанции в гонке за право выступить с прощальной речью: кукла вуду, олицетворяющая Спенсер, которую – она была уверена в этом – Кэмпбелл держал под кроватью, наконец-то сделала свое дело. Вероятно, он также считал случившееся возмездием за то, что девушка бросила его на благотворительном вечере «Фокси», куда сама же и пригласила.

– Меня вызвали к директору, – ледяным тоном объяснила Спенсер, отчаянно надеясь, что там ее не ждут плохие новости. Она ускорила шаг, стуча массивными каблуками сапог по гладкому деревянному полу.

– Я тоже туда, – сказал Эндрю, идя с ней рядом. – Мистер Розен хочет расспросить меня о поездке в Грецию, где я побывал на каникулах. – Мистер Розен являлся руководителем «Модели ООН»[10]. – Я ездил с Филадельфийским клубом молодых лидеров. Думал, ты тоже поедешь.

Спенсер хотелось отхлестать Эндрю по его румяным щекам. После скандала с «Золотой орхидеей» ФКМЛ – эта аббревиатура у Спенсер всегда ассоциировалась с отхаркиванием мокроты – сразу же исключил ее из своих рядов. И Эндрю наверняка об этом знал.

– Там возник конфликт интересов, – холодно ответила она. В принципе, так и было: ей пришлось «охранять» дом, пока родители отдыхали на горнолыжном курорте Бивер-Крик в Колорадо. Они и не подумали позвать ее с собой.

– О, – Эндрю с любопытством воззрился на нее. – Что-то… не так?

В изумлении Спенсер резко остановилась и всплеснула руками.

– Естественно. Все не так. Теперь доволен?

Эндрю отпрянул от нее, захлопав глазами. Постепенно на его лице отразилось понимание.

– Уф. «Золотая орхидея»… Совсем забыл. – Он зажмурился. – Ну и кретин же я.

– Ладно. – Спенсер стиснула зубы. Неужто Эндрю и впрямь забыл о том, что с ней произошло? Лучше бы уж все каникулы злорадствовал, и то было бы не так обидно. Она сердито смотрела на аккуратно вырезанную снежинку, висевшую над фонтанчиком для инвалидов. Эндрю тоже раньше мастерски вырезал снежинки. Даже в младших классах между ними существовало личное соперничество. Они во всем старались превзойти друг друга.