Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Майкл Е. Браун (Brown, 2001) проанализировал причины внутригосударственных конфликтов на базе представленных в научной литературе данных и пришел к выводу, что «поиск единого фактора либо набора факторов, объясняющих все, сродни поиску Святого Грааля – благороден, но тщетен» (р. 4). Автор выделил четыре основных кластера факторов, увеличивающих предрасположенность к насилию в одних местах в сравнении с другими: 1) структурные факторы (слабое государство, внутригосударственные проблемы безопасности и особенности этнической географии); 2) политические факторы (дискриминационные политические институты, политика национальной исключительности, внутригрупповая политика и политика элит); 3) экономические/социальные структуры (экономические проблемы, дискриминационная экономическая система, экономическое развитие и модернизация); 4) факторы культуры и восприятия (стереотипы культурной дискриминации и проблемные истории групп) (р. 5). Браун иллюстрирует влияние этих факторов примерами, но не пытается протестировать свою гипотезу статистическими методами.
Хевард Хегре и соавторы (Hegre et al., 2001) провели обширный статистический анализ, где оценивалась взаимосвязь между уровнем демократии и гражданской войной. Теория демократического мира предполагает, что распространение демократии будет способствовать уменьшению межгосударственных военных столкновений. Авторы также хотели выяснить, ведет ли демократизация также и к гражданскому миру. Они получили некоторую поддержку гипотезы о перевернутой U-образной криволинейной зависимости между уровнями демократии и внутригосударственного насилия. Это означает, что промежуточные режимы намного более предрасположены к гражданской войне, чем абсолютные автократии или институционально последовательные демократии. И отсюда вывод: «Самым надежным путем к стабильному внутреннему миру в долгосрочной перспективе является максимально возможная демократизация» (р. 44), хотя демократизация, судя по всему, порождает насилие в краткосрочной перспективе. Авторы полагают, что в конечном итоге большинство государств, а возможно и все, смогут достичь демократического гражданского мира (о теории демократического мира см. Maoz, Russett, 1993; Russett, 1997; Ward, Gleditsch, 1998; Gleditsch, 1999; Barkawi, Lafey, 2001).
Фирон и Лейтин (Fearon, Laitin, 2003) провели еще один масштабный статистический анализ взаимосвязи этничности и гражданской войны. Их исследование покрывает период с 1945 по 1999 год и охватывает 161 страну с населением не менее миллиона человек в 1990 году. Центральный постулат состоит в том, что основными факторами, определяющими «вариацию уровня гражданского насилия в этот период, являлись не этнические или религиозные различия либо широко распространенное недовольство, но скорее условия, способствующие мятежу» (р. 75). Авторы полагают, что «финансово, организационно и политически слабые центральные правительства благоприятствуют мятежу, делая его более осуществимым и привлекательным вследствие слабости местных сил правопорядка либо неумелых или коррумпированных мероприятий против мятежников» (pр. 75-76). Результаты их анализа релевантны с точки зрения настоящего исследования. Авторы подчеркивают, что способствующие мятежу условия «являются более подходящими предикторами стран, находящихся в зоне риска гражданской войны, чем показатели этнического или религиозного многообразия, либо меры недовольства, такие как экономическое неравенство, отсутствие демократии или гражданских свобод, либо государственная дискриминация религиозных и языковых меньшинств» (р. 88).
Моника Даффи Тофт (Toft, 2003) в своей монографии «География этнического насилия» (The Geography of Ethnic Violence) связывает этническое насилие с географическими факторами. Она исследует, почему некоторые этнические конфликты приобретают насильственный характер, а другие нет, и утверждает, что ответ дает ее теория неделимой территории. Теория основана на представлении о том, что когда обе стороны конфликта за контроль над спорной территорией расценивают ее как неделимую, насилие весьма вероятно. Тофт различает четыре типа расселения этнических групп: 1) сконцентрированное большинство; 2) сконцентрированное меньшинство; 3) урбанистический тип; 4) расселение распределенными группами. Концентрированное большинство, в сравнении с горожанами и распределенными группами, с большей вероятностью считает свою территорию неделимой. Тофт протестировала свою гипотезу на основе данных всемирного проекта Minorities at Risk (MAR) и нашла, что эмпирические данные поддерживают ее гипотезу. Всемирный анализ дополняется четырьмя тематическими исследованиями, охватывающими Татарстан и Чечню в России, а также Абхазию и Аджарию в Грузии. Я считаю теорию неделимой территории Тофт высокорелевантной. Она может помочь нам в понимании того, почему некоторые этнические конфликты перерастают в насилие, а другие нет. Характер расселения этнических групп может играть решающую роль в объяснении насилия на этнической почве (о важности территории см. также Malmberg, 1980).
Исследование Вольфа (Wolf, 2006) «Этнический конфликт: глобальная перспектива» (Ethnic Conflict: A Global Perspective) является действительно глобальным в смысле обсуждения большинства современных этнических конфликтов по всему миру. Автор подчеркивает значимость и устойчивость этнических конфликтов и уделяет внимание тому факту, что степень насилия в таких конфликтах варьирует в широких пределах. Не все этнические конфликты перерастают в насильственные. Существуют соответствующие средства управления и урегулирования. Однако Вольф не объединяет свои глобальные наблюдения с какой-либо общей теорией причин возникновения этнических конфликтов или же со стратегиями их разрешения без насилия. Он оставляет открытым вопрос: «В какой мере этнические конфликты действительно связаны с этничностью и насколько этничность является лишь удобным общим знаменателем, организующим конфликтующие группы в борьбе за ресурсы, землю или власть?» (р. 6). Автор приходит к заключению, что этнические конфликты в обозримом будущем продолжатся, хотя «прогнозирование тенденций со сколько-нибудь приемлемой степенью точности представляется пустым занятием» (р. 188).
В большинстве подобных теоретических объяснений возникновение этнического конфликта связывают с различными факторами культуры и среды обитания. Хендерсон (Henderson, 1999a), например, заключает: «Межэтнический конфликт объясняют в научной литературе преимущественно с помощью психологических, экономических и политических моделей конфликта» (р. 755). Большой проблемой объяснений с позиции культуры является то, что их трудно протестировать на базе эмпирических данных, так как гипотезы сформулированы нечетко вследствие большого числа переменных либо неясно, каким образом можно операционализировать гипотетические концепты. Левинсон (Levinson, 1994, pр. 67-68) отмечает, что до сих пор не имеется полного ответа на вопрос о причине, поскольку существуют этнические конфликты разных типов и возникают они в разных ситуациях. На этот вопрос в конечном итоге может потребоваться несколько ответов. Автор указывает на различные ситуационные факторы, но также и на возможность того, что корни этнического конфликта тянутся из биологической эволюции человека (см. также UNDP 2004, pр. 1-3).
Те, кто предпочитает примордиалистские концепции этничности, ищут объяснения этничности и этнического конфликта среди биологических факторов. Ван ден Берге (Van den Berghe, 1981) обращается к социобиологическим интерпретациям фаворитизма и утверждает, что этнические чувства развивались как расширение семейственности, из склонности предпочтения родственников перед не-родственниками. Автор утверждает, что чем теснее родство, тем сильнее выражено предпочтительное поведение. Он использует термин «этнический фаворитизм» для описания сетей взаимопомощи, основанных на родстве. Согласно его аргументации, постоянная значимость этнических границ в обществах всех типов основана на том факте, что этническая группа представляет собой «примордиальную социальную группу, расширившуюся семейную группу, прошедшую естественный отбор в течение миллионов лет в направлении максимизации индивидуальной инклюзивной[5]приспособленности своих членов через действие фаворитизма» (р. 252). Относительно примордиальных и социобиологических объяснений см. также Rushton, 1986, 1995; Reynolds et al., 1987; van der Dennen, 1987; Goetze, 2001, pр. 273-276; Salter, 2002, 2003; MacDonald, 2004; Thayer, 2004.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
