Фабиан открыл в себе это призвание еще мальчишкой, играя в одну крестьянскую игру. Сев верхом на лошадь фермера, он скакал галопом с рукояткой от граблей в руке и ударом по мячу размером с яблоко с расстояния в двадцать ярдов попадал в цель размером не больше тыквы. Так у него получилось с первого удара; он попал в цель во второй раз, в третий и, наконец, в четвертый. С тех пор удача не покидала его; это не он сам сформировал безупречный удар, а безупречный удар сформировал его. Он бессознательно подчинился мудрости своего тела. Зачастую ему приходило в голову, что столь ранний выбор был сделан бессознательно.
Фабиан видел в своем воображении компоненты каждого удара: плоскость поля и уровень своего плеча, гибкость рукоятки его клюшки и твердость древесины ее головной части, сопротивление травы и воздуха полету мяча, перемещения его собственного тела, а также скорость лошади. В разнообразии переменных величин и обстоятельств он видел факторы своей удачи. Находился ли он один или же сталкивался с другими участниками игры, наносил ли он удар по мячу от бока лошади, из-под шеи или хвоста, мяч все равно попадал в цель.
Поло — командная игра, и роли четверых ее участников четко распределены: всегда находящийся впереди игрок № 1 посылает мячи вверх, игрок № 2 является движущей силой атаки, игрок № 3 — ключевая фигура, зачастую именно он является капитаном команды и является связующим звеном между атакой и наступлением. Игрок № 4 находится в тылу и охраняет его. Ни одна из этих ролей не удовлетворяла Фабиана, умевшего бить и получать очки, причем делать это без посторонней помощи. Большинство игроков довольствуются тем, что умеют раньше соперников добраться до мяча, отобрать его у них и гнать мяч к воротам. Суть игры в поло в противостоянии команд, в том, чтобы попытаться забить больше голов. Но Фабиан полагал, что игра, по существу, это состязание между двумя игроками за обладание мячом в каждый отдельный момент игры. С самого начала его карьеры его пренебрежительное отношение к трем остальным членам команды, многие из которых были известными игроками международного класса, отчуждало и унижало их.
Всякий раз, играя в составе команды, чтобы сохранить ее единство, Фабиан со временем был вынужден воздерживаться от того, чтобы забивать голы в одиночку. Он делал это лишь в том случае, если это соответствовало намерениям команды. Ограничения, навязываемые им самим, подрывали его уверенность в себе. Всякий раз, как противник лишал Фабиана законного права нанести удар по мячу, когда в отношении его совершали фолы, Фабиан как бы отыгрывался, ударяя нарушителя правил мячом по плечам или ляжкам или нанося удар по бокам его лошади.
В поло — игре, где ценится личное мужество и коллективный дух, когда мяч почти все время находится в воздухе, — эта месть Фабиана считалась случайностью, следствием утраты точности, что может произойти с любым игроком в горячке борьбы. Однако со временем некоторые игроки стали замечать удручающую связь между ударами, наносимыми Фабианом, и людьми и лошадьми, становившимися их мишенями. Кто-то выразил озабоченность, другой вторил ему. Теперь за Фабианом исподтишка стал наблюдать судья, за его ударами стали следить игроки как своей команды, так и команды противника. За то, что он наказывал отдельных всадников и их лошадей, на команду, защищавшую его, налагались взыскания. Его поведение претило коллективному духу команды.
Игроки в поло часто переходят из одной команды в другую. Те, кого он однажды наказывал, на следующий день оказывались в его команде. Многие стали отказываться играть вместе с ним; вскоре Фабиана стали безжалостно изгонять из команд, и со временем он оказался в изоляции, превратился в изгоя. В течение некоторого времени он работал инструктором игры в поло в одном из колледжей, но вскоре какие-то бывшие выпускники колледжа, в свое время известные игроки в поло, оказавшиеся в составе попечительского совета своей альма-матер, выступили против его присутствия в числе преподавателей, заявив, что он не способен играть в составе команд Европы и обеих Америк.
В свою бытность студентом Фабиан полагал, что его недоверие к командной игре объяснялось страхом быть насмерть затоптанным многотонной массой лошадей и всадников, а также тем обстоятельством, что голы он забивал не благодаря своей воле к жизни, уникальному инстинкту выжить, а благодаря коллективной стратегии, где судьба индивида мало чего стоит.
Позже он решил, что командный дух имеет для него еще одно следствие — не такое опасное, но столь же тревожащее: коллективная ответственность сводит на нет ошибки индивида, но в то же время лишает его собственного значения, перспектив. При этом невозможно различить, чем ты обязан себе, а чем — команде. Границы между успехом и неудачей, победой и поражением оказались размытыми, превращаясь в источник унижения и гордыни. Кроме того, коллективный дух оказался коварным: после впечатляющего успеха, аплодисментов в адрес команды игроки испытывали головокружительное чувство непобедимости. И вдруг какой-то игрок, который разогнал свою лошадь на повороте или нападал на противника чересчур резко, вдруг оказывался под потерявшим равновесие конем в тот самый момент, когда он особенно гордился своей ловкостью. Потеря игрока, получившего увечье, зачастую подрывает моральный дух команды, лишает каждого игрока чувства безопасности, заставляет его ожидать несчастного случая и паниковать.
Стиль игры в поло — тот стиль, какого он придерживался, — был единственной причиной его существования на белом свете, единственным деловым качеством, которым он обладал. Отвергаемый большинством команд, он смирился с тем, что ему приходится кочевать по стране в поисках работы — в качестве судьи игры в поло или партнера в игре в поло с состоятельными оппонентами. Поскольку такие возможности предоставлялись ему нечасто, он доходил чуть ли не до отчаяния. Он искал у себя другие таланты, но не находил их.
Временами он работал инструктором верховой езды или выступал в качестве преподавателя, но, к своей досаде, убедился, что по многим формальным стандартам верховой езды его не считали безупречным наездником. Согласно этим стандартам цель выездки состоит в том, чтобы добиться идеальной надежности благодаря хорошей посадке, работе икр, бедер, коленей, рук, негромкому голосу, которым всадник сообщает свою волю лошади, не подвергая ее неожиданным остановкам, задержкам вопреки ее инстинкту самосохранения, не нарушая ее естественных реакций на внезапные изменения в окружающей среде.
Однако поло представляет собой игру, которой свойственны внезапные рывки, неожиданные остановки, крутые повороты и виражи. Она требует быстрого перемещения веса лошади и всадника, подразумевает умелое манипулирование поводьями, неустанное надавливание на мундштук, облокачивание на шею лошади, постоянное пришпоривание и подхлестывание. Она связана с изнуряющей жарой и стремлением лошади избежать столкновения с другой лошадью или же, наоборот, стремлением столкнуться с ней. Годы игры в поло, подготовки к ней, езды на лошадях, воспитанных и выученных специально для нее, выработали у Фабиана привычки, противоречащие требованиям безопасности, внешней красоты, правильной дрессуры, техники прыжков. Практикуя в конюшне, на арене или в загоне, при выездке он часто вел себя так, что это беспокоило и даже шокировало других инструкторов — как начинающих, так и опытных. Хуже того, его нежелание исправлять свои ошибки, допускаемые им крайности зачастую выводили из себя даже самых покорных и покладистых лошадей.
