Элизабет мучило чувство, что Джессика неправа.
– И все же я никак не пойму. Неужели мы сделали что-то такое, что заставило ее подумать, что она нам не нужна?
– Я бы не волновалась по этому поводу, – успокоила ее Джессика. – Лиз, тебе следовало бы прочитать ту книгу о медитации, что показала мне недавно Лила. Похоже, ты тот тип человека, которому это действительно необходимо.
Элизабет простонала.
– Мне эта книга нужна так же, как дырка в голове, – проворчала она. – Нет, Джес, я действительно думаю…
Джессика привстала и прислушалась.
– Ты не слышишь, телефон звонит? – произнесла она, напряженно прислушиваясь.
Элизабет рассмеялась. Она ничего не слышала, но у нее частенько мелькала мысль, что сестра обладает шестым чувством, когда еле слышно, что звонят по телефону или в дверь.
– Да звонит же! – воскликнула Джессика и помчалась по лужайке к черному ходу с такой скоростью, словно ее жизнь зависела от того, успеет ли она к телефону. – Лиз, это тебя! – крикнула Джессика из окна кухни.
Элизабет направилась к дому.
– Эмили Майер, – сообщила Джессика, прикрыв трубку рукой. – Вот теперь тебе есть из-за чего поволноваться, – добавила она, покачивая головой и передавая сестре трубку. – Она сказала, что случилось нечто совершенно ужасное и ей нужно немедленно переговорить с тобой!
Эмили все еще не могла поверить в стечение обстоятельств того дня.
Как они и планировали, она встретилась с Даном после уроков и прошла с ним километра два до дома Майеров. Это была одна из самых приятных прогулок за многие годы, насколько она припоминала.
«Дан такой симпатичный», – думала про себя Эмили.
Ей многое нравилось в нем: острый ум, необычайно развитое чувство музыки. Он удивительно много знал о самых разных вещах и даже о науке. Оказывается, Дан действительно собирался заняться в будущем изучением физики. Когда они уже подошли к дому, он рассказывал Эмили о взаимосвязи музыки и физики. Как Эмили и предполагала, дома никого не было, и она открыла парадную дверь своим ключом.
Поначалу, оставшись наедине в доме с парнем, которого знала не слишком хорошо, девочка немного нервничала. Но Дан так повел себя, что она тут же совершенно успокоилась. Она и не заметила, как они начали болтать непринужденно, как давние друзья. Эмили смеялась до колик в животе над забавными описаниями людей, с которыми ему приходилось вместе играть в одной из групп.
Она не помнила, когда в последний раз так от души смеялась. Давно не чувствовала она себя так хорошо. И конечно же, ей было удивительно приятно показывать Дану свою студию, которая явно понравилась ему.
Дану, естественно, захотелось послушать, как звучат, ее новые ударные. И Эмили заиграла. Она играла от души, так, как не играла уже долгое время.
Она была настолько поглощена музыкой, что не услышала, ни как наверху открылись ворота гаража, ни как хлопнула дверь. Эмили не услышала даже, как заплакала малышка Кэрри. Она опомнилась, лишь увидев в студии мачеху с плачущим ребенком на руках. Красивое лицо Карен было искажено гневом, когда она смерила взглядом сначала Эмили, а потом Дана.
– Я полагала, что достаточно ясно выразилась вчера, Эмили! – Она буквально кипела от ярости, стараясь изо всех сил успокоить Кэрри. – Говорила я тебе или нет, что больше в этом доме не должно быть никакого шума?
Эмили почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
«О, только не в присутствии Дана, – мысленно подумала она. – Пожалуйста, Карен, не унижай меня таким образом!»
Но это было лишь началом.
– Боюсь, ты не познакомила меня со своим другом, – ядовито произнесла Карен, оборачиваясь, чтобы посмотреть на Дана.
Слово «друг» она произнесла таким ужасным тоном, что Эмили вся съежилась от стыда и страха.
– Меня зовут Дан Скотт, – выдавил из себя тот. – Думаю, мне лучше уйти.
– Да уж! – в бешенстве воскликнула Карен. – Эмили! – обернулась она к падчерице с пылающим лицом. – С каких это пор ты приглашаешь парней без моего разрешения? И при этом когда никого больше нет дома?
Эмили от волнения затошнило.
– Я… ну…
– Тебе, может быть, безразлично, как это выглядит в глазах других людей, – продолжала Карен, – но еще раз повторяю, дорогуша, что с этой минуты ты больше не будешь предоставлена самой себе, о тебе есть кому подумать.
От досады и возмущения у Эмили на глаза навернулись слезы.
– Мы ничего плохого не делали, Карен, – запротестовала она. – Ты же сама видишь. Я просто показывала Дану свои новые инструменты. Я не…
– Не рассказывай мне о том, что вы делали, а чего не детали, – злобно прокричала мачеха. – Я предупреждала твоего отца миллион раз, – добавила она. – Почему, ты думаешь, я установила тебе такой распорядок дня? Разве ты не понимаешь: чтобы предотвратить такого рода вещи? Поверь мне, – продолжала она, повышая голос, – я знаю, в каком доме ты воспитывалась, Эмили. Я знаю, что твоя родная мать тоже плевала на все правила поведения до тех пор, как бросила твоего отца! Но я, – ее голос дрогнул, – не допущу, чтобы ты стала такой, как твоя мать. Я просто не могу позволить, чтобы мой ребенок рос в одном доме со… со шлюхой!
При упоминании о матери Эмили буквально остолбенела. Едва ли она слышала все, что говорила Карен дальше. Единственное, что девушка поняла: ее тайна раскрыта. Дан знает теперь; что она лгунья и что ее мать на самом деле жива. И хуже того, он узнал, что думают люди о ее матери.
«Шлюха» – именно это слово произнесла Карен и именно это слово Эмили, будучи маленькой, слышала время от времени.
Теперь Дан узнал, и какого невысокого мнения о ней самой ее мачеха, и как ужасно относится к ней.
Но все это теперь не имело никакого значения. Ничто уже не имело значения. Дан узнал все. Единственное, чего Эмили хотелось: чтобы он покинул их дом как можно скорее. Она не хотела его больше видеть. Теперь, когда ему все известно о том, кем ее считают и какова ее мать…
– Думаю, что мне лучше уйти, – повторил Дан.
Карен разрыдалась, продолжала плакать и малышка Кэрри. Эмили же настолько оцепенела, что не могла даже заплакать.
Она едва взглянула на Дана, когда он уходил, поняв, что ей больше никогда в жизни не захочется посмотреть ему прямо в глаза. Она подумала, что просто не выдержит этого после всего, что он только что услышал.
Глаза девочки наполнились слезами. Карен, продолжая плакать, побежала наверх, неся на руках Кэрри. Эмили осталась одна.
Почти машинально она потянулась к телефону.
«Звони мне в любое время, когда я тебе буду нужна», – сказала ей Элизабет Уэйкфилд.
«Ну, сейчас, кажется, самое подходящее время», – подумала Эмили.
