Мужчина в темной одежде и черной бейсболке стоял в десяти футах от него рядом со стволом гигантской сосны, закинув за плечо небольшой рюкзак. К рюкзаку были привешены две пластиковые бутылки из-под молока – вода плеснулась в них, когда он шагнул вперед. Насколько мог видеть Итан, оружия при нем не было – кроме дорожной палки, искривленной сильнее хребта старика.
– Господи, Питер… Какого черта вы тут делаете?
Маккол улыбнулся, но Итан видел в его улыбке страх.
– Если я скажу, что просто вышел прогуляться поздно вечером, вы мне поверите?
Итан опустил дробовик.
– Вам тут не место.
– До меня дошли слухи, что в здешних лесах есть забор. Я всегда хотел на него посмотреть.
– Ну, вот он. Теперь вы его видели. Давайте вернемся в город.
– «Ведь нужно знать пред тем, как ограждаться, что ограждается и почему»[10]. Это написал Роберт Фрост.
Итан хотел сказать, что знает, кто это написал. Что он читал Фроста, вообще-то даже именно эти стихи, всего несколько часов тому назад.
– Итак, полицай, – сказал Маккол, показав на забор. – Вы запираете нас внутри? Или ограждаете от того, что снаружи?
– Пора домой, Питер.
– Да, пора.
– Да.
– И вы подразумеваете под «домом» мой дом в Заплутавших Соснах? Или мой настоящий дом, в Мизуле?
Итан слегка продвинулся вперед.
– Вы прожили здесь восемь лет, Питер. Вы – важный член этой общины. Ваша работа здесь жизненно важна.
– «Свет заплутавших»? Да бросьте! Эта газета – просто анекдот.
– Здесь живет ваша семья.
– Где это – «здесь»? Что вообще все это означает? Я знаю, что есть люди, которые нашли тут, в долине, мир и счастье. Я пытался убедить себя самого, что тоже их нашел, но это была ложь. Я должен был покончить с этим еще много лет назад. Я полностью себя растерял.
– Я понимаю, что это трудно…
– Понимаете? Потому что, как я посмотрю, вы пробыли в Соснах целых пять минут! И прежде чем вас сделали шерифом, удирали отсюда так, что только пыль столбом. Так что же изменилось? Вы и в самом деле выбрались отсюда?
Итан сжал зубы.
– Вы перебрались на другую сторону ограды, так? Что вы там видели? Что обратило вас в истинную веру? Я слышал, по другую сторону водятся демоны, но это же просто выдумки, так?
Бёрк поставил на землю приклад «винчестера» и прислонил его дуло к стволу.
– Расскажите мне, что там, снаружи, – попросил Маккол.
– Вы любите свою семью? – спросил Итан.
– Мне нужно это знать. Вы лучше кого бы то ни было должны…
– Вы любите свою семью?
Вопрос как будто дошел наконец до сознания Питера.
– Раньше любил. Когда мы были реальными людьми. Когда могли разговаривать обо всем по душам. Вы в курсе, что это первая моя настоящая беседа за многие годы?
Итан произнес:
– Питер, это ваш последний шанс. Вы вернетесь вместе со мной?
– Последний шанс, вот как?
– Да.
– Иначе – что? Все телефоны начнут звонить? Вы сами устроите так, чтобы я исчез?
– На той стороне для вас ничего нет, – сказал Итан.
– По крайней мере, там будут ответы.
– И какой ценой вы должны их получить? Ценой жизни? Ценой свободы?
Маккол горько рассмеялся.
– Вы называете это свободой? – Он показал куда-то за свою спину, в сторону города.
– Я называю это единственной вашей возможностью, Питер.
Маккол мгновение смотрел в землю, потом покачал головой.
– Вы ошибаетесь.
– В чем?
– Передайте моей жене и дочери, что я их люблю.
– В чем я ошибаюсь, Питер?
– Это не единственная моя возможность.
Его лицо затвердело во внезапном приливе решимости.
Питер ринулся мимо Итана, будто оттолкнувшись от стартовых колодок, и так, с разгону, ударился об ограду.
Искры.
Электрические дуги, сорвавшись с проволоки, вонзились в Маккола, как голубые кинжалы.
Сила электрического разряда отшвырнула Питера назад, на десять шагов от ограды, и он ударился о дерево.
– Питер!
Итан опустился рядом с ним на колени, но Маккол был уже мертв.
Погиб от электрических ожогов.
Скрюченный, искореженный.
Неподвижный.
Испепеленный.
Дымящийся.
Все вокруг провоняло обугленной кожей и сгоревшими волосами, вся одежда Питера словно стала в горошек из-за крошечных тлеющих дырок, прожженных огнем.
– Вообще-то это даже к лучшему.
Итан круто обернулся.
Пэм стояла, прислонившись к дереву за его спиной, улыбаясь в темноте.
Ее одежда была черной, как тени под соснами, виднелись только глаза и зубы.
И свет луны на хорошеньком личике.
Красивая сторожевая собака Пилчера.
Она оттолкнулась от дерева и приблизилась к Итану, двигаясь, как прирожденный боец, – каковым она и была. Крадучись. Грациозно. По-кошачьи. Экономными движениями, полностью контролируя свое тело. Итан терпеть не мог признаваться в этом себе самому, но она его пугала.
В прошлой жизни, за все время своей работы в секретной службе, он лишь трижды встречался с законченными психопатами. И не сомневался, что Пэм была из их числа.
Она присела рядом на корточки.
– Дерьмово выглядит, но из-за этого мне хочется отведать мяса барбекю. Разве не странно? Не беспокойся, тебе не придется тут подчищать. Для этого вышлют команду.
– Я и не собирался об этом беспокоиться.
– Да ну?
– Я думал о семье этого бедняги.
– Ну, по крайней мере, им не пришлось наблюдать, как его забьют до смерти на улице. И давай посмотрим правде в лицо – все к тому и шло.
– Я думал, что смогу его убедить.
– Если бы он был новеньким – может быть. Но Питер сломался. Идеальный горожанин в течение восьми лет. До нынешней недели в отчетах о наблюдении за ним практически не было негатива. А потом – бац! – и он посреди ночи, с запасом еды в дорогу… Он уже некоторое время прятал это в себе.
Пэм посмотрела на Итана.
– Я слышала, что ты ему сказал. Больше ты ничего не мог сделать. Он просто принял решение.