Как мне удалось осуществить эту метаморфозу в самом себе? Как мне удалось превратиться из человека, который всегда попадается на крючок и теряет внутреннее равновесие, в того, кто способен сохранять достоинство и только крепнуть под давлением обстоятельств? На последующих страницах я поделюсь с вами теми секретами, методами и техниками, которые применял бесчисленное количество раз на протяжении многих лет, в самых разных ситуациях. Вы тоже научитесь тому, как выходить победителем из столкновений с вербальными агрессорами, эмоциональными налетчиками, пассивно-агрессивными манипуляторами, энергетическими вампирами и самовлюбленными личностями — не сражаясь с ними на земле, но поднимаясь к высотам силы своего собственного индивидуального характера и подлинного чувства собственного достоинства.
Например, представьте, что вы приехали навестить своих родственников и больше не хотите возвращаться к прежней манере поведения с ними, поскольку уже давно ее переросли. Разве вам не хотелось бы избежать рамок их представления о том, кем и чем вы являетесь на настоящий момент, — представления, которое основано на их прежних представлениях о вас? Разве не это здорово — позволить им увидеть вас такими, какие вы есть прямо сейчас, — ни в чем их не упрекая? Вы можете это сделать — это просто, если вы знаете, где внутри вас находятся необходимые механизмы и рычаги и как их задействовать в нужный момент.
Все относительно: как быть с семьей и назойливым прошлым
В 1996 году я впервые за двадцать три года приехал в Англию, чтобы повидаться со своими родственниками. Мать и сестра, живущие в Северном Уэльсе, навещали меня в Штатах. Возвращение к родным берегам имело вескую причину: я хотел узнать, смогу ли я сохранить верность себе и не пойти на поводу у отживших детских реакций на ограниченное представление моих родственников обо мне. Меня особенно интересовало, как я буду реагировать на негативные проявления личности моей матери. Русский философ П. Д. Успенский сказал, что «английское образование состоит в приобретении хорошего набора плохих качеств». Я в очередной раз убедился в этом, когда по прибытии в Уэльс позвонил матери из дома сестры, чтобы сообщить о своем приезде.
«Привет, мам, я уже здесь», — мой голос имел позитивный трансконтинентальный тембр, если не американский акцепт.
«О да, это хорошо, — сказала моя мать, всегда убедительно краткая перед тем, как перейти в негативный режим функционирования. — Заходи ко мне, поплачемся друг другу».
Жалобы на судьбу и нытье — традиционно почитаемое британцами времяпрепровождение, почти гражданское право. Оно может выражаться во вселенской скорби, в контексте которой плохая погода или ненадежное автобусное сообщение рассматриваются как космический заговор с целью добить лично вас. Эта традиция предусматривает сомнительные радости оправданного раздражения и право на жалобы.
Однажды днем я оказался в западне — наедине со своей матерью, в припаркованной машине, где мы ждали, когда мой сын вернется с прогулки по магазинам. Ни с того ни с сего мама начала играть на том, что я называю ее «психологической скрипкой»: это инструмент для жалобных упреков за то, что она лично считает ударами судьбы-злодейки. И хотя она знает множество мелодий, все они большей частью являются вариациями одной темы «Ах, если бы только...» — незаконченными симфониями об упущенных когда-то возможностях. Когда зазвучали нудные литании о непройденных путях, я почувствовал, как мое настроение потонуло в асфальте улицы, на которой была припаркована наша машина. Но тут зазвонил мой внутренний будильник, напоминая мне о том, что пора применять техники активизации сознания Я есть.
Мы с мамой сидели вполоборота друг к другу, каждый на своем сиденье. Она удерживала контакт со мной через свое око личности, которое время от времени угрожающе мерцало — когда повесть подходила к очередному психологически болезненному воспоминанию о прошлой досаде.
Первым делом нужно было нарушить зрительный контакт, поэтому я отвернулся и несколько мгновений смотрел в боковое окно машины, одновременно сканируя собственное тело (техника, которую я уже описывал ранее, в рассказе о том, как учил Джейн ставить ее коллегу «на паузу»). Это помогло мне отключить голову и устранило опасность автоматических ментально-эмоциональных реакций. Я стал все более явно ощущать присутствие и равновесие. Чувство глубокого покоя охватило все мое существо. Эмоциональные реакции стали нейтральными, а затем позитивными, в то время как мое тело приобрело ощущение абсолютной цельности. Затем я медленно повернул голову и посмотрел в око личности моей матери из внутреннего состояния сфокусированного личного внимания.
Как только я посмотрел на нее, поток стенаний прекратился на полуфразе, и атмосфера абсолютного покоя наполнила машину. Ее око личности расширилось, и в какой-то момент мне показалось, что ее душа вот-вот заговорит со мной, но потом снова вмешалось эго. Ее око личности прищурилось на меня а-ля Клинт Иствуд, и мама прошипела сквозь зубы: «Перестань меня гипнотизировать!»
Я чуть было не рассмеялся, но сдержался. «Мама, я не пытаюсь тебя гипнотизировать», — сказал я, в уме довершая эту фразу: «Я защищаю себя от твоего гипноза, возвращающего меня к прежним привычным реакциям!»
И я преуспел в этом. Чары действительно рассеялись: ощущение, что я тону, столь знакомое мне с детства, вызванное негативным влиянием матери, исчезло, и теперь я чувствовал двойной заряд энергии. Нормальное актуальное самоощущение вернулось.
Тем вечером, вернувшись в дом сестры, я помогал ей приготовить салат для ужина, когда моя мать заявилась на кухню и опять начала о чем-то негативно высказываться. Я практически видел, как подогнулись ноги моей сестры, которая стояла у раковины и мыла сельдерей. Я живу в Калифорнии, в шести тысячах миль от этого нытья, но моя сестра получает его сполна ежедневно, поэтому она особенно к нему чувствительна.
Восстановив состояние сфокусированного личного внимания, которого мне удалось достигнуть ранее, в машине, я вовлек мать в безобидную болтовню, всеми способами отвлекая ее внимание от нытья и в то же время помня себя. Мне удалось освободить всех нас троих от негативных деструктивных последствий оного. Когда мама покинула кухню в относительно прекрасном расположении духа, сестра подошла ко мне, держа в руках стебель сельдерея, поднятый наподобие меча. С выражением благоговения на лице она легко коснулась этим овощем сначала одного, потом другого моего плеча, провозгласив: «Нарекаю тебя сэром Неуязвимым». Это было осуществление мечты любого британского школьника — долгожданное посвящение в рыцари.
Должен сказать, что моя мать на самом деле — высокодуховная личность и может быть совершенно очаровательной, если пожелает, но это не отменяет ее машинального запрограммированного поведения, которое, как и большинство людей, она чаще демонстрирует в окружении самых близких. Когда я покидал Уэльс, чтобы отбыть обратно в Штаты, она, прощаясь, спросила меня: «Тебе было хорошо с нами?» Довольно трогательный вопрос, подумал я. И ответил: «Да, конечно». Будучи умной женщиной, моя мать быстро сообразила, что нытье и жалобы в моем присутствии больше не пройдут: после тех двух конфронтаций в самом начале она вела себя просто ангельски все оставшееся время моего визита.
