— А если это будет не военный самолет? — спросил Славик. — Ошибка случится?
— Идентификация звуков двигателя — восемьдесят процентов, но этого вполне достаточно при наличии иных факторов. Как ты понимаешь, в случае реальной военной угрозы самолеты с туристами в Турцию летать не станут. О полетах наших военных будем иметь информацию.
Славик слушал рассказ генерального менеджера и не знал, верить его словам или нет. Выходило, ему только что доверили важнейшую государственную тайну! О которой в прессе даже намеков не было. И это у нас-то, где все продается и все покупается! Значит, сверхсекретное оружие? А ему, постороннему человеку, запросто рассказали о нем… Врут? Проверяют? Да черт его знает, что у них на уме!
Колчин, видя замешательство зятя, приобнял его за плечи, негромко сказал:
— Ну, теперь сам видишь, насколько у нас все серьезно. Поэтому и знания у тебя должны быть серьезные. Вот и набирайся их, учись. Опыт, понятное дело, нужен, да это дело наживное. Думаю, с нового года станешь приезжать пару раз в неделю, вникать в суть процесса.
Экскурсия закончилась в заводской столовой, там было несколько залов, но они обедали в самом маленьком, рассчитанном человек на десять. Видимо, тут питались серьезные начальники, но когда они вошли, никого не было. Вежливые официантки в ослепительно белых передничках тут же принесли закуску, бутылку водки. Время близилось к вечеру, и Славик не стал отказываться от рюмки водки под соленые грибы и семгу. Раз уж у них так принято, ладно. Да вон и Гринин с удовольствием выпил пару рюмок, а ведь ему еще работать. На первое принесли щи боярские в глиняных горшочках, на горячее — огромные сочные куски телятины с овощами.
Пожалуй, именно в столовой Славик осязаемо понял, что его тесть очень богатый человек. По тому, как обращались к нему официантки, какие блюда стояли на столе, как он себя вел за столом. Одно слово — всевластный хозяин. А хозяйство у него было — дай Боже!
И опять, как в первую ночь, когда Колчин неожиданно прилетел на подмосковную дачу своей дочери на вертолете, Славик почувствовал робость перед этим человеком. Конечно, приятно было сидеть в небольшой уютной комнате и видеть, как неподалеку стоят три официантки, готовые исполнить любой заказ Хозяина. Такой обед ни с каким рестораном не сравнится, до смерти не забудешь! Но с другой стороны — а если ошибется, вызовет гнев тестя? А если Ленка разозлится и наговорит отцу каких-то глупостей? Лучше б держаться подальше от этих богачей, хотя теперь… как это возможно?
Тесть объяснил, что до зимней сессии беспокоить его не будет, в каникулы на недельку молодые пусть съездят отдохнуть куда захотят, а потом два раза в неделю Славик должен приезжать в Тулу на работу. Пока что стажером, оклад ему положат маленький, пятьсот долларов в месяц, а там все будет зависеть от его успехов.
Гринин заверил, что быстро введет стажера в курс дела и вообще Славик ему нравится, нет сомнений, что сработаются. Потом Колчин проводил зятя до машины, это был все тот же джип, только водитель другой — хмурый парень лет двадцати пяти.
— Поедешь с Игорем, он тоже хороший водитель, домчит за милую душу, — сказал Колчин. — Ты все понял, Слава? Ну так вот, значит… Дочке привет передавай, буду в Москве — заскочу в гости. Ну и вы, если решите на выходные приехать отдохнуть от столичной суеты — милости просим. Но главное — учись.
Они пожали друг другу руки, и джип «Чероки» рванулся в обратный путь, к Москве. Водитель Игорь молча крутил баранку, да и Славику не особо хотелось разговаривать. Столько всего узнал тут, было над чем поразмыслить.
В небольшом кабинете неподалеку от студии, где проходили съемки телешоу Феликса Осмоловского, сидели хозяин кабинета, известный шоумен, и невысокий пожилой мужчина в костюме стального цвета. У гостя было одутловатое лицо с мешками под маленькими цепкими глазками, короткие седые волосы. Сидели в креслах у журнального столика, на котором стояли бутылка виски и стеклянные бокалы.
— Отличное шоу, Феликс, — похвалил гость, закидывая ногу на ногу. — Ты сегодня был, так сказать, в ударе.
— Вадим, я не баба, чтобы комплиментить. Дерьмо все это, осточертело. Ты видел идиотов, которые визжат по команде, пищат и кончают от несказанной радости лицезреть кумиров? Вот это — их кумиры?!
— Ты кумир, Феликс. Или будешь возражать?
— Но не здесь, не на этом представлении для дебилов, Вадим! Я актер, режиссер, мне снимать надо, а я чем занимаюсь? Развлекаю идиотов! Они же — нет, ты только представь себе, представь! — из двух моих фильмов ни одного не угадали… Те, кто участвовал, понимаешь? Но и в зале не знали! Куда мы идем, скажи, пожалуйста? Я лично не понимаю. Фильмов моих не знают! А вот когда я тут дурью маюсь — знают и любят. Если б я устроил телевизионное лото, «бочонки» бы доставал из мешочка с прибаутками — тоже бы любили! Но я же не для этого создан, понимаешь?
— Не прибедняйся, не прибедняйся, Феликс. Все у тебя нормально, — заявил гость, поднимая бокал. — Выпьем. За нас, за старую, так сказать, гвардию.
Они выпили, закусывать было нечем, закурили — хозяин «Мальборо», гость гаванскую сигару, аккуратно срезав кончик специальными серебряными ножницами.
— Нет, а где культура, Вадим? Я тебя спрашиваю, где культура? Куда мы идем с такими зрителями, с таким воспитанием? — негодовал Осмоловский. — Я должен просить деньги на фильм у каких-то пацанов! А они не дают. Нет, разговаривают с уважением, коньячок, понимаешь ли, наливают, а денег не дают! Это что, заговор? Да кто они такие?! Вылезают всякие проходимцы, снимают полное, ну по-о-олное дерьмо!..
Гость попыхивал сигарой, согласно кивал, сочувствуя Осмоловскому. Понять мужика можно. При советской власти был в фаворе, деньги получал запросто, снимал что хотел. А теперь нужно снимать то, что интересно зрителям в прайм-тайм, денег на собственные творческие изыски не дают. Да и кто даст деньги режиссеру, который будет пару лет мучиться и сомневаться, а потом снимет то, что никому не нужно, и, значит, о прибыли следует забыть?
— Культура есть, Феликс, но она бедная, как и во всем мире. Ты же не хочешь быть бедным?
— Не понимаю тебя, Вадим, не понимаю! Я, Феликс Осмоловский, лауреат всяких премий… я заслужил право жить достойно.
— Так и живешь. Телевидение тебя хорошо кормит.
— Я работать хочу, Вадим, работать! Делать то, что я умею лучше… ну, про всех не скажу, не надо, но лучше многих и многих!
— Я же сказал — дам пять миллионов на твой фильм, про который ты мне рассказывал. Идея симпатичная, полагаю, и фильм получится хороший. Но с условием…
— Ты про эту глупую девчонку? Я попросил сына приударить за ней, видел ее… Но, Вадим, это же облезлая курица! Она на меня смотрела как на пустое место! Понятное дело — отец разбогател на пирожках, вырастил тупую, никчемную дочку, которая не знает истории своей страны, своего народа. Она вообще ничего не знает и знать не хочет, кроме пирожков!
— Ее отец — хозяин крупного оборонного предприятия.
