— Бамбуша, этих погребят называют по-разному. Ибн-Кошмарыч говорит, что сами люди зовут их земляными яблоками или картошкой. Но на самом деле это обыкновенное растение, совсем неопасный клубень, который закатился к нам сюда, в самое пекло земли. Люди едят их всё время, а нам, чертям, они перепадают случайно. И тогда это большое счастье. Картошка на крысином сале — это, скажу я тебе, деликатес из деликатесов. Если честно, я завидую людям только в одном: на обед у них картошка. Ну это надо было придумать такое дурацкое слово — «картошка»! — И она снова захохотала, а отсмеявшись, сказала: — Отнеси-ка ты это папе, пусть запечёт в золе. А есть будешь, когда картошка станет мягкой, как жабьи кишки.
Бамбуль нерешительно таращился на погребёнка.
— А это точно не опасно? — спросил он наконец и посмотрел на бабушку.
— Точно-точно, маленький ты мой хвостошлёп. — Бабушка фыркнула и затрясла головой, стряхивая во все стороны стоножек. — И смотри помалкивай, — шепнула она, пихнув Бамбуля в бок, и пошла по коридору к огнедыру, шлёпая хвостом в такт шагам.
Бамбуль сжимал в руке картошку. Её приятно держать — она в меру тяжёлая, в меру круглая. «Ай да я, — подумал Бамбуль, — ай да добытчик!» От радости гребень на его спине встал дыбом, а потом завернулся довольными кудельками.
Глава 4
Проклятие из погреба
та картошка, этот похожий на ссохшуюся голову погребёнок, и стал причиной всех дальнейших бед Бамбуля. Он долго не мог решить, как ему поступить: отнести, как советовала бабушка, находку папе и попросить запечь её в золе, пока она не размякнет, как крысиные потроха, или не ждать, а откусить кусочек сразу. Потом он высунул язык и лизнул коричневую шкурку. Ничего особенного — грязь и глина. Но Бамбуля это не обескуражило: он понимал, что не во вкусе дело. Картошка — это мостик в человеческую жизнь. Не совсем то же самое, что поспать на подушке, но почти.
— Кар-тош-ка, — нараспев произнёс Бамбуль, пробуя слово на вкус.
И ему так захотелось попробовать этот диковинный деликатес, пишу людей, что он пошире разинул рот и откусил большой кусок.
«Ну и гадость!» — задохнулся от обиды Бамбуль.
Он попробовал пожевать, но тут же выплюнул эту дрянь. Правильно папа Бабадур говорит: нельзя тащить в рот всякую всячину, пока не выяснишь, что это такое. Не может это быть картошкой. Чтобы люди такое ели, а бабушка нахваливала? Нет, Злыдневна ошиблась. Это конечно же отрава ядовитая. Поэтому она не мягкая и не сладковатая на вкус, как обещали, а кислая, как навоз, и вяжет рот, как старая земля.
Фу, сажа и три тысячи фонарей!
Бамбуль два раза отрыгнул, сплюнул. Кусочек картошки белел на земле. Надо же, такая мерзость, а внутри белая — аж светится! Тут отравленный Бамбуль почувствовал, что умирает: живот подвело, перед глазами поплыло. Он отшвырнул ногой погребёнка и сполз по стене на пол. Тяжело дыша и высунув язык, он ждал, что ядовитая картошка вот-вот лишит его жизни.
К тому же он, похоже, сломал челюсть, пока надкусывал этот деревянный клубень. Во всяком случае, скособоченная челюсть болела. И в этот трагический момент случилось чудо: зашатался зуб. Бамбуль привычно провёл языком по нижним зубам и вдруг понял — что-то не так. Один зуб как будто наклонился вбок и уже не сидел как прибитый, а слегка качался — вперёд-назад. Бамбуль боялся поверить своему счастью. Он только снова и снова дотрагивался до зуба языком и шевелил его, не признаваясь даже себе, что это значит. Сомневался. Хотя слева, повыше живота, что-то пузырилось и булькало, как сладкая детская вода лимонад, о котором говорил Ибн-Кошмарыч. Язык сам собой всё время касался того зуба, и он каждый раз шевелился. Бамбуль сунул в рот грязный палец и покачал зуб. Качается! Совершенно точно, абсолютно и несомненно — качается!!!
Бамбуль хрюкал, сопел, стонал, пускал слюни и как заведённый качал нижний зуб. Вот это новость! Вот повезло!
Бамбуль устроился у раскалённого огнедыра за ящиком, в котором орали сопревшие от жары, мокрые от пота новородки. Сколько Бамбуль ни шатал, ни раскачивал зуб, ему никак не верилось, что это правда. Надо огорошить этой потрясающей новостью кого-нибудь ещё, решил он, тогда легче самому поверить. Он склонился над ящиком с новородками и зашептал своим новорождённым родственничкам:
— Эй, мелочь хвостатая, у меня зуб шатается!
От этих волшебных слов в голове загремели салюты. «ЗУБ ШАТАЕТСЯ!» Нет, он должен немедленно, сию же секунду, оповестить об этом подземную нечисть. Пусть все знают: скоро у Бамбуля вырастет настоящий зуб, как и положено всякому дьяволу. И Бамбуль будет щериться, скалить зубы и клацать ими не хуже, чем какой-нибудь приставучий Бавван. Пусть теперь попробуют назвать его подменышем и человеческим отродьем. Он им покажет! Бамбуль взглянул на свои лапы. В свете пламени его сжатые кулаки с жёлтыми, обломанными когтями выглядели устрашающе. И ничем не напоминали холеные руки неженок людей. Так что уж извините: хотя у него на затылке и саднит набитая подголовышем кровавая рана, что странно для чистокровного дьяволёнка, но лапы у него жуткие, как у настоящей нечисти — с багровыми костяшками, длинными когтями и очень крепкие. Бамбуль ими без труда и крысу придушит, и ползобрюху лапы отдерёт. Если только захочет.
Бамбуль ещё раз взглянул на свои лапы и вдруг засомневался в себе. Лапищи у него, конечно, когтистые, но ни крысу придушить, ни лапы ползобрюху отодрать он точно никогда не сможет. Он даже не в силах проглотить живого червяка или стоножку. От одной мысли, что надо зажать в зубах извивающуюся букашку, ему становилось дурно. Поэтому на его счету нет ещё ни одной загубленной душонки. Бабушка Злыдневна утверждала, что он перерастёт эту неуверенность в себе и в один прекрасный день станет как все, тут и нервничать нечего. Но Бамбуля мучили сомнения. Да ещё эта его мечта о подушке… Откуда у него такие человеческие фантазии? Бамбулю стало страшно: а вдруг у него вырастут неправильные зубы, не кривые и не жёлтые, а ровные и белые, и он окажется человеком? Лёгкие слиплись и не хотели дышать, кровь тяжело застучала в висках, а потом застыла в жилах. Бамбуль оцепенел.
Со своего места за ящиком он слышал, как резвятся в серной купели подрощенные мелкие бесы. Пойти, что ли, к ним? Рассказать всем кузенам и кузинам, что у него зашатался зуб? Взять и прокричать на всю купальню. Но почему-то в душе у него ничего больше не пело. И даже не сипело. И он явственно представлял себе, как у него вырастает маленький, аккуратненький белый зубик. Совершенно не похожий на кривой жёлтый и острый чертячий зуб. Это будет ужаснее, чем купаться в сере. Хотя трудно придумать что-то более ужасное. Особенно потому, что Бавван никогда не упускает случая помучить Бамбуля, и у него набираются полные уши и нос серы, и ещё несколько дней потом он ходит как хомяк оглоушенный.
