Клара кивнула.
— Я читала документы. Его охватывала такая ярость, что иногда он в неконтролируемом гневе расшвыривал части тел по квартире. А потом так и оставлял их.
— Мечта любого арендодателя… — Фридрих улыбнулся. — Признаки сильного шизоидного раздвоения личности, связанного с патологическими фантазиями всесилия. — Он взглянул на Клару. — Что произошло с преступником?
— Я его застрелила.
— Вот как! — Он приподнял брови. — Вы застали его в квартире одной из жертв, не так ли?
Клара кивнула.
— Яркий признак разрушительной животной силы, которая сплелась с садистской ненавистью, какая только может быть у человека. — Он вытащил из ящика стола лист бумаги и взглянул на Клару. — Хотите знать, как я на него вышел?
Клара снова кивнула.
— Есть радикальные вещи, которые отличаются радикальными признаками. Признаки эти, на первый взгляд, никак не связаны с вещами. — Он листал дальше. — Вещи, которые вытворял этот человек, крайне необычны и указывают на возведенное в абсолют желание уничижения жертвы. На основании радикального образа действий оказалось не так трудно получить общее представление о профиле преступника: как человек выглядит в обычной жизни, как действует. — Его взгляд скользил по документу. — Его «необычная жизнь» позволяла сделать предположения о его «обычной жизни» и о том, как он, скорее всего, выглядит и живет. На все, что не касается нормальной жизни, — сказал он, — мы не должны больше обращать внимания. Ну, вы же знакомы с подробностями дела.
Клара слишком хорошо знала, как действовал Оборотень. Некоторым женщинам до или после смерти он взрезал брюшную полость и толстый кишечник и обмазывал их фекалиями. Абсолютное доминирование, абсолютное унижение. Но вот только где в этом связь с «обычной жизнью»?
Фридрих словно прочитал мысли Клары.
— На основании жестокости убийств можно было бы предположить, что их совершает опустившийся, конченый человек. Но это не так. — Фридрих пожевал дужку очков. — Этот тип насильника большое внимание уделяет своей внешности. Он всем хочет казаться классным парнем, крепким малым. Когда он мучает и унижает женщин, которых ненавидит за то, что не может завязать с ними отношения, его самооценка растет.
— Вы вычислили его по машине, так ведь?
— Да, по «корвету», — кивнул Фридрих. — В районе, где, как мы предполагали, «работает» убийца, был только один подходящий «корвет». И он принадлежал Бернхарду Требкену.
— Значит, можно вычислять серийных убийц по машинам?
— A Corvette makes a girl wet, как говорят американцы, — подтвердил Фридрих. — Простите за сексизм, но он объясняет, что я имею в виду. И, отвечая на ваш вопрос, да, убийцу действительно можно вычислить по машине; по крайней мере, это может быть хорошей приметой. Какой танцор, такой и любовник. Как мужчины выбирают машины, так они выбирают и женщин.
— Не находите, что это несколько избито?
— Но это действительно работает, — повел бровью Фридрих.
Клара усмехнулась. Ее взгляд остановился на «Страшном суде», и она вспомнила свою исповедь и статую в соборе Святой Ядвиги.
— Вы должны ответить мне еще на один вопрос, — сказала она.
— Любой каприз, — ответил он и, лукаво улыбнувшись, добавил: — Почти любой.
— Почему в вашем бюро висит плакат с репродукцией фрески Микеланджело?
— Охотно объясню, когда у нас будет немного больше времени. Может, выпьем как-нибудь вместе, идет?
«Милая попытка», — подумала Клара.
— Ближайшие две недели я буду в отпуске, а потом можем попробовать.
— Договорились, — согласился Фридрих.
По коридору приближались чьи-то шаги. В кабинет заглянула Сильвия, секретарь Клары. Глаза ее были широко открыты, голос дрожал.
— Клара… — Больше она ничего не смогла сказать.
— Что случилось? — испуганно спросила Клара.
— Там для вас почта пришла. — Сильвия замялась. — Вам бы посмотреть. Что-то не очень хорошее.
Глава 10
Когда Клара в сопровождении Фридриха вошла в кабинет, их уже ждал директор уголовной полиции Винтерфельд. Что-то подсказывало Кларе, что ее отпуск вот-вот сорвется.
— Смотрите, — сказала Сильвия и указала на письменный стол Клары.
Там лежал стандартный коричневый конверт формата А5. На нем черным маркером было написано только имя: «Клара Видалис». И брызги красно-бурой жидкости.
Клара уставилась на конверт, и на мгновение у нее все поплыло перед глазами. Иногда ординарные вещи кажутся такими таинственными. Можно вдруг почувствовать, что из них появится нечто ужасное или что в них кроется что-то страшное, хотя на вид это вполне обыденные вещи. Обычная комната, в которой совершено убийство, обладает такой аурой. Или кувалда, которой кому-то проломили череп.
Или этот конверт.
Клара достала из ящика стола латексные перчатки.
— Мы нашли конверт в почтовом ящике, — дрожащим голосом сказала Сильвия. — Ни марки нет, ни штемпеля. Он, наверное, сам бросил его туда.
— Эти красно-бурые пятна меня настораживают, — добавил Винтерфельд. — Давайте посмотрим, что в конверте, но потом отправим его в лабораторию.
— Мне его открыть? — спросила Клара.
— Да. — Винтерфельд провел рукой по волосам. — Мы просканировали конверт: ни запаха миндаля, ни взрывчатого вещества, как у обычного письма-бомбы, нет. Похоже, в нем что-то плоское. Так что давай.
Клара вскрыла конверт. Что-то выпало на стол. Она так глубоко вздохнула, что закашлялась.
Компакт-диск. На нем помадой — два слова: «ХОРОШО ПОВЕСЕЛИТЬСЯ».
— Черт побери, что это? — спросила она.
Винтерфельд, скрестив руки, молча стоял рядом.
— Сильвия, принесите, пожалуйста, учебный ноутбук из IT-отдела, — попросила Клара. — С открытым дисководом, чтобы помада не стерлась. И какой-нибудь дешевый, не подключенный к Интернету, на случай, если диск заражен вирусами.
— Одну минуту. — Сильвия вышла.
Все смотрели на компакт-диск, как на младенца, которого внезапно обнаружили под дверью и никто не знает, что с ним делать и с чего начать.
— Что это может быть? — спросила Клара.
Фридрих подошел к столу и внимательно осмотрел диск.
Винтерфельд уже висел на телефоне и говорил с криминалистами.
— Вы не могли бы зайти на третий? — спросил он. — Нужно кое-что забрать и мигом отнести в лабораторию. Да, исследование крови. — Он положил трубку.
— Это или на самом деле вирус, — сказал Фридрих, — или чья-то глупая шутка. Или…
— Что «или»? — Клара взглянула на него.
