Первая группа, далеко не самая многочисленная, объединяет все школы, рассматривающие (или создающие впечатление рассматривающих) невротика как человека, однажды, давно, еще в детстве, попавшего в трудную ситуацию и с тех пор расплачивающегося за ее последствия. Поэтому задача психотерапевта состоит в том, чтобы восстановить все воспоминания из прошлой жизни пациента и найти ситуации, вызвавшие невроз. Поскольку эти воспоминания, по мнению психоаналитиков, «вытеснены» в подсознание, нужно покопаться внутри, в поисках «погребенных» там фактов.
Самый яркий пример такой модели — это ортодоксальный психоанализ. Чтобы легче распознавать такие школы, я говорю, что они задают вопрос: «Почему?»
По-моему, многие психоаналитики считают, что стоит лишь найти причину — и весь механизм заработает правильно. Конечно, только в том случае, если пациент поймет, почему он делает то, что делает, если осознает неосознанное.
Психоанализ, если взять самую распространенную из этих школ, как и любая вещь, имеет свои преимущества и недостатки.
Основное преимущество состоит в том, что не существует, — или мне кажется, что не существует, другой терапевтической модели, так глубоко проникающей в сами внутренние процессы. Никакая другая модель не поможет достичь такого уровня самопознания, как это позволяют сделать фрейдистские техники.
Что касается недостатков, то их у нее два.
С одной стороны — слишком долгий процесс, что делает эту терапию утомительной и неэкономной, я имею в виду не только деньги. Один психоаналитик сказал мне, что с момента начала лечения пациент должен посвящать терапии третью часть своей жизни. С другой стороны — сомнительная эффективность.
Лично я не верю, что можно достичь уровня самопознания, достаточного для изменения своей жизни, нездорового отношения к чему-либо или устранения причины, приведшей человека на прием к терапевту.
Полной противоположностью, по моему мнению, являются психотерапевтические школы, изучающие будущее. Это направление, очень модное сейчас, кратко можно охарактеризовать так: проблема состоит в том, что поведение пациента не ведет к достижению стоящих перед ним целей. Но совсем не нужно ни разбираться, почему это с ним происходит — это само собой разумеется, ни глубоко изучать страдающую личность. Главная задача — добиться, чтобы пациент, преодолев свои страхи, добрался до намеченной им цели или достиг желаемого, сделав тем самым свою жизнь более продуктивной и позитивной.
Это направление, представленное в основном поведенческой терапией (бихевиоризмом), выдвигает идею, что новым моделям поведения можно научиться только постепенно, на что пациент вряд ли отважится без помощи, поддержки и руководства со стороны. Эту помощь лучше всего может оказать профессионал, который укажет ему наиболее приемлемые способы поведения, даст ему подробные рекомендации и будет сопровождать пациента в этом процессе адаптации к здоровому образу жизни.
Основной вопрос, которым задаются терапевты этой школы, не «почему?», а «как?». То есть как достичь поставленной цели?
У этой школы тоже есть плюсы и минусы. Первый плюс — невероятная эффективность, а второй — быстрота. Некоторые американские необихевиористы говорят о достижении психотерапевтического результата за один-пять сеансов. Самый очевидный минус, по-моему, — это поверхностность: пациенту не удается ни разобраться в себе, ни обнаружить свои скрытые ресурсы, и поэтому он ограничивается решением только той проблемы, которая привела его на прием, находясь в очень тесной зависимости от своего психотерапевта. Здесь вроде бы нет ничего плохого, но это не позволяет пациенту вступить в необходимое взаимодействие с самим собой.
Третье направление с исторической точки зрения самое молодое из трех. Его образуют все терапевтические школы, занимающиеся настоящим.
В целом мы исходим из того, что не нужно ни исследовать природу страданий, ни рекомендовать, как их избежать. Скорее, наша главная задача — установить, что происходит с пациентом, пришедшим на прием, и зачем ему это нужно.
Ты знаешь, что я работаю в этом направлении и поэтому, естественно, считаю его самым лучшим. Тем не менее я признаю, что и у него есть свои недостатки, хотя есть и преимущества.
Если сравнивать, то это не такая длительная терапия, как психоанализ, но и не такая короткая, как необихевиоризм. Такой вид терапии длится от шести месяцев до двух лет. Не отличаясь ортодоксальной углубленностью, эта терапия, по моему мнению, вырабатывает у пациентов немалую дозу самопонимания и хороший уровень владения своими внутренними ресурсами.
С другой стороны, хотя она способна ускорить процесс установления связи с окружающей действительностью, опасность состоит в том, что у пациентов, пусть даже на короткий срок, появляется пофигистски легкое отношение к жизни, по принципу «один раз живем». А это не имеет ничего общего с выдвигаемой этими школами идеей «настоящего», которая зачастую включает в себя как опыт, так и планы на будущее.
Есть очень старый анекдот, могущий послужить иллюстрацией к этим трем течениям. Ситуация в этом анекдоте очень проста и не меняется, но я позволю себе посмеяться над всеми тремя направлениями психотерапевтической мысли и расскажу тебе три разные концовки.
Один человек страдает энкопрозом (проще говоря, какается). Он идет к врачу, тот не находит никаких физиологических причин его заболевания и советует ему обратиться к психотерапевту.
В первом случае это ортодоксальный психоаналитик.
Через пять лет этот человек встречается с другом.
— Привет! Как твоя психотерапия?
— Потрясающе! — отвечает человек в полном восторге.
— И ты больше не какаешься?
— Знаешь, какаться-то я какаюсь, но теперь я знаю, почему я это делаю!
Во втором случае это бихевиорист.
Через пять дней человек встречает своего друга.
— Привет! Как твоя психотерапия?
— Гениально! — отвечает человек в полном восторге.
— И ты больше не какаешься?
— Знаешь, какаться-то я какаюсь, но теперь я ношу резиновые трусы!
В третьем случае это гештальттерапевт[11].
Через пять месяцев человек встречает друга.
— Привет! Как твоя терапия?
— Чудесно! — отвечает человек в полном восторге.
— И ты больше не какаешься?
— Знаешь, какаться-то я какаюсь, но теперь мне на это наплевать!
— Но такая постановка вопроса мне кажется слишком апокалиптической, — попытался вступиться я.
— Возможно, но в любом случае это вполне реальный апокалипсис. Такой же реальный, как то, что время твоего сеанса вышло.
