Глава 1
Маргарита сидела на веранде небольшого уютного кафе, напоминающего маленький греческий дворик. Круглые столики, покрытые белыми льняными скатертями, незамысловатые глиняные фигурки-солонки. Ветерок доносил запах морского прибоя. С некоторых пор, это заведение общепита стало для неё чем-то вроде талисмана. Там в поселке у неё, наконец, появился свой собственный дом, который ещё предстояло обустраивать, рядом сидел любимый мужчина, известный олигарх и негоциант господин Силуянов, по кличке Сила. В жизни так бывает, что бывший следователь прокуратуры, в своё время как девчонка влюбилась в этого волевого, умного и энергичного мужчину. Здоровой советской семьи из этого не получилось, сначала суровые воровские законы не позволяли Силе вступать в брак, а потом тяжёлая болезнь Маргариты Сергеевны Крулевской окончательно похоронила эту возможность. Тем не менее, более близких людей трудно было отыскать на этой грешной земле.
Марго, женщина неуёмной энергии, не могла и помыслить себе жизнь добропорядочной пенсионерки с посиделками на лавочке и обсуждением сериалов и современной молодёжи с соседками по дому. А посему не без помощи всё того же Силуянова было открыто «Сыскное бюро Крулевская и партнёры», деятельность которого была незамедлительно освещена в местной прессе после раскрытого дела о похищении из местной церкви иконы Иоанна Кронштадтского.
«Ты должна мне помочь, если хочешь, я тебя нанимаю, тем более, что в последнее время ты стала большим спецом в области искусствоведения», – несколько раздражённо говорил Силуянов.
– Да пойми ты, – злилась Маргарита. – Делом занимаются местные компетентные органы, и мне туда хода нет, Крулевскую там давно все благополучно забыли как страшный сон. Не переживай, в современных следственных органах есть хорошие специалисты своего дела и похищенное скоро будет возвращено. Когда мы с тобой создавали «Бюро», то чётко оговорили круг его возможных расследований. Так что, извини, дорогой, я вынуждена отказать тебе, подчеркиваю – как клиенту.
– Королева, ну как ты не поймёшь, – продолжал олигарх.
В мире было всего несколько человек, которым разрешалось называть её королевой, производной от её польской фамилии. Силуянов был одним из этих счастливчиков.
– Бывших законников не бывает, не тебе это объяснять. Ко мне обратились очень авторитетные люди. Из-за этой кражи, твои бывшие, – мужчина выдержал паузу. – Твои коллеги устроили в городе беспредел, шмон следует за шмоном. Блатные нервничают, понятное дело, они и сами ищут этого фраера, испоганившего наш благословенный музей. Так что, дорогая моя, это как раз тот случай, когда интересы различных сословий нашего общества совпадают. Следовательно, ты как истинный патриот просто не можешь остаться в стороне. Тем более, что местные власти назначили щедрое вознаграждение за помощь в раскрытии этого резонансного преступления, я же, со своей стороны, обязуюсь эту сумму удвоить. И, поверь, эти деньги не будут из воровского общака. Лилия сейчас за границей, работы у тебя срочной особо не наблюдается, так что, давай впрягайся.
Маргарита молчала, надув красивые губы. В это момент черты её лица сделались особо чёткими и выразительными. Силуянов смотрел на женщину, комок нежности к ней подступил к его горлу, однако он пересилил себя и произнёс последний, самый убийственный аргумент:
– Мельнику нужны дорогие заграничные медикаменты, его коллеги-мукомолы, конечно, делают всё возможное, но и твоя лепта в этом благородном деле лишней не будет.
Ради мельника, отчима, а по сути родного отца её приемной дочки Лилии, находящегося сейчас в хосписе по имени «Чудо», Маргарита была готова на всё.
Познакомилась она с этим большим, лысым и умнейшим человеком некоторое время назад, когда сама Маргарита с окончательным диагнозом-приговором оказалось в этом медицинском учреждении. Мукомол оказался одним из немногих людей, заставивших её поверить, что из хосписа люди тоже возвращаются.
– Ладно, уж, – пошла Марго на попятную, – Давай свою папку. Что ты её вертишь, как девку на выданье. Свяжись с тобой… Она хотела съязвить и сказать ещё что-то колкое, но тут подошёл официант, принёс заказ, и разговор сам собой прекратился.
Глава 2
После обеда Силуянов отвез её в офис, где Марго, наконец, раскрыла папку, подключила интернет и углубилась в изучение полученного материала.
В 1948-м – постановлением Совета министров № 672 за подписью Сталина – принято решение: «Безыдейные, антинародные, формалистические произведения буржуазного искусства подлежат изъятию. Чудо, что шедевры, низвергнутые, запрёщенные к показу, не уничтожили, не пустили с молотка, а просто поделили – между Пушкинским и Эрмитажем. Небольшая толика их досталась и провинциальным музеям Советского Союза.
Был замечательный аргумент, что на Западе наше советское искусство не выставляют, отдельного музея нет. Так что мы им здесь будем отдельный музей делать?
С десяток картин западных мастеров попали и в музей чудного городка на Юге России. Многие поколения горожан и гостей города любовались малыми голландцами, подлинниками П. П. Рубенса, конечно, жемчужиной местной коллекции – картиной Питера Брейля «Сельский праздник».
Несколько дней назад какая-то сволочь проникла в музей, отключив простенькую сигнализацию. Вор вырезал из рамы «Сельский праздник», а с остальными фламандцами поступил просто по-варварски. Резал ножом по живому, оставляя куски полотна на подрамниках. Сотрудники, придя утром, пришли в ужас. В своей каморке лежал без каких-либо признаков жизни сторож по имени Ипполит. Он сам был из местных художников, однако картины продавать ему удавалось не часто, а посему, используя своё знакомство с директором музея, трудился Ипполит сторожем. Выпивал в меру и только в компании себе подобных. Никаких загулов не позволял, был тихим и незаметным. Из копии результата осмотра (как уж её смог раздобыть Силуянов?) следовало, что на столе лежало два огрызка яблока, сыр и початая бутылка местного вина, причём не самого плохого качества. Здесь же была копия заключения экспертизы, в которой сообщалось, что один огрызок яблока содержит сильнейший яд, а другой – нет. Более яда нигде обнаружено не было. В папке так же находились фотографии пустых картинных рам с обрывками картин по краям.
