Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
Курсы испанского были третьими по счету. До этого она овладела английским и французским (немецкий знала с детских лет). Была она лучшей ученицей в группе. Память – поразительная, в день она запоминала до 1 00 слов! Такую норму определила себе сама. Поддерживала уже выученные языки тем, что по утрам ходила в Библиотеку иностранной литературы и читала там английских и французских классиков. Покупала пластинки с песнями на выученных языках, подпевала, танцевала. Обязательно каждый день выходила в люди – на курсы, в гости (друзей было много), звала к себе. Летом ездила по стране (других возможностей тогда не было), но страна-то у нас какая! Она побывала в Средней Азии, на Дальнем Востоке, на Байкале… Набиралась сил от новых впечатлений. В Москве еженедельно ходила в баню. Почти всюду старалась ходить пешком.
Она дожила до глубокой старости, постоянно будучи занятой и требовательной к себе. Умерла на 98-м году жизни не болея. Просто тихо ушла.
В продолжение каждой литургии в храмах верующие молят о «христианской кончине живота своего: безболезненной, непостыдной, мирной».
Такая кончина – награда за земные старания, за уважение к жизни и кроткое претерпевание ее тягот.
Мне в наследство остался дневник этой необыкновенной женщины. Он объяснил многое. Но это тема отдельная, а сейчас – вывод: человек долго остается на плаву, если не сдается и не дает себе поблажки!
Вот ради чего я рассказала эту историю.
Дружба со старшими достойными людьми – это великое благо и счастье. Она очень многое может дать обеим сторонам – и старому, и молодому другу.
Проживший долгие годы человек с удовольствием делится своим опытом. А юный – набирается этого опыта. И вдруг осознает, что человек, которого он первоначально считал старым, в глубине своей души молод…
Проживший долгие годы человек с удовольствием делится своим опытом.
А юный – набирается этого опыта. И вдруг осознает, что человек, которого он первоначально считал старым, в глубине своей души молод…
Об этом и кое о чем еще написала мне, словно услышав мои мысли, очень дорогой мне человек, Ольга Юлиановна Семенова, журналист, автор многих книг и дочь нашего выдающегося и всеми любимого писателя Юлиана Семенова.
Вот ее рассуждения:
Чтобы не зарекомендовать себя сытой стареющей дамой, гламурно рассуждающей о морщинках, разговор поведу о тех, чья судьба не волнует лишь самого равнодушного – о наших пенсионерах. В 60-е годы прошлого века в США возникло движение «Серые пантеры». Еще девчонкой вычитав о нем в глянцевом по виду, но серьезном по содержанию журнале «Америка», я подивилась тогда напору заокеанских бабушек – хрупких созданий с аккуратными сиреневатыми кудельками, устраивавших манифестации, «выбивавших» льготы, социальную помощь, увеличение пенсии и заставлявших политиков с короткой памятью думать о старшем поколении не только в период предвыборной компании, а постоянно. Позднее партия с таким названием была основана и успешно действовала в Германии, а несколько лет назад подобное движение появилось в России. Уровень цивилизованности общества определяется его отношением к детям и старикам, и тут нам позавидовать сложно: беспризорников не меньше, чем после революции, десятки и сотни тысяч нищих стариков и старушек. Более половины российских пенсионеров живет за чертой бедности, остальные пожилые люди хоть и сводят концы с концами, но из-за маленьких пенсий не могут позволить себе ничего лишнего. Хотя может ли человек, проработавший всю жизнь, считать для себя «лишним» отдых в санатории, путешествие, покупку модной одежды или просто поход в оперный театр?! Ответ сам напрашивается. Так что такое движение в нашей стране необходимо и хочется пожелать сил, терпения, успехов и долголетия как и лидерам движения, так и тем, чьи интересы оно защищает…
Отчетливо помню события тридцатилетней давности, когда в 15 лет загремела в больницу с какой-то несущественной хворью. Моей соседкой по палате оказалась сухонькая приветливая арбатская старушка с тоненьким дребезжащим голоском. Проникнувшись симпатией к малолетней соседке, старушка беседовала со мной о школе, расспрашивала об учителях, рассказывала о своей молодости, а при моей выписке протянула листочек с номером своего телефона и вовсе не дребезжащим, а звонким, юным голосом сказала: «Звоните обязательно, приводите подружек, мы будем пить чай, играть на пианино, танцевать и веселиться!» Время в ту секунду будто остановилось, а потом стремительно понеслось вспять. Десятилетия свернулись засохшими листиками из гербария и передо мной стояла не старушка с личиком-печеным яблочком, а моя ровесница, только чуть иначе одетая и причесанная – розовощекая стройная гимназистка с аккуратными косичками и в накрахмаленной школьной форме дореволюционного образца. Мы понимали друг друга с полуслова, смеялись тем же шуткам, плакали над теми же книгами, мечтали об одном и том же смелом и добром мальчике, я обязательно позвонила бы к ней в ближайшие выходные и мы бы встретились на бульваре и, погуляв под притихшими деревьями, пошли бы к ней домой – пить чай с нашими общими подружками, кружиться под мелодии Штрауса и веселиться, мы стали бы самыми лучшими друзьями на свете, мы… Но волшебство продлилось всего несколько мгновений, гимназистка исчезла, я так никогда и не позвонила той милой старушке, предпочтя чаепитию и вальсированию под звуки пианино кока-колу и просмотр видео с моими одногодками и осваивание сложных па событийного тогда танца Майкла Джексона в образе вампира на кладбище. Но, странное дело, с годами я все чаще вспоминаю ту старушку. Иногда с нежностью, иногда с грустью, порой с чувством вины. Недавно я рассказала о ней моему шестнадцатилетнему сыну Юлиану. Он слушал внимательно, серьезно, а в конце рассказа у него, играющего на пианино и специально исполняющего вальсы под Новый год, чтобы папа с мамой потанцевали, предательски заблестели глаза и он выдохнул: «Бедная, мне ее жалко, почему ты ей не позвонила?» С тех пор Юлиан иногда, с легким укором в голосе, повторяет, имитируя интонацию той безымянной старушки: «Приходите, мы будем пить чай, играть на пианино, танцевать и веселиться» – и мы оба грустно улыбаемся.
В бумагах одной старой ирландской дамы после смерти обнаружили стихи. Не буду говорить об их литературном достоинстве, есть, конечно, стихи получше, но наивный рифмованный рассказ о долгой жизни, о выросших детях и внуках и о скончавшемся муже заканчивался словами, которые меня тронули, напомнив «мою» арбатскую старушку:
Я та же. Я ничуть не изменилась.
Пусть в теле нет ни ловкости, ни силы,
На месте сердца пусть в груди тяжелый камень,
Но в прошлое гляжу я прежними глазами.
В старухе древней девушка жива,
Я помню радости и добрые слова,
Я помню беды и минувшие печали,
Как годы жизни быстро пробежали!
Роптать бессмысленно, я старость принимаю,
«Ничто не вечно под луной» – давно я это знаю,
Но ты, что за старухой ходишь дряхлой,
Вглядись в ворчунью, не сердясь напрасно,
Ее увидишь ты и юной и прекрасной!
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
