— Оно приходило не ко мне, Оно приходило к этой проклятой кошке. Я плакала и умоляла, чтобы Оно явилось мне, но Оно не пожелало. — В голосе леди Йяды появилась задумчивость. — Может быть, Оно и не могло. Я ведь не святая, достойная того, чтобы во мне поселился бог.
Пальцы Ингри нервно теребили мох. Рана на голове наконец перестала кровоточить, и кровь больше не стекала ему на брови.
— Ходили слухи — хоть квинтарианские жрецы это и отрицают, — что древние жители Вилда пользовались духами животных, чтобы общаться с богами.
Прелестный подбородок девушки решительно вздёрнулся, глаза сверкнули так яростно, что Ингри едва не отшатнулся. Только теперь — да и то всего на краткий миг — он увидел, какой же безумный страх скрывается, да и всё время скрывался, за её самообладанием.
— Ингри, будь вы прокляты, вы должны рассказать мне, обязательно должны рассказать, иначе я и вправду сойду с ума, — как вы обрели дух вашего волка?
Это было не праздное любопытство, подогретое услышанными сплетнями. Леди Йяда испытывала отчаянную потребность в знании. И как же много дал бы он сам, тогда, в первые минуты растерянности и страха, за опытного наставника, который научил бы его, что делать… Или хотя бы за такого же растерянного компаньона, разделяющего его ощущения, относящегося с доверием к его признаниям, а не отметающего их, не называющего несчастную жертву безумной, осквернённой, проклятой? Всё то, что Ингри не мог бы объяснить даже симпатизирующему слушателю, эта девушка только что испытала на собственном опыте.
Ингри всё ещё казалось, что он вытягивает из колодца памяти вёдра на верёвке, которая обжигает его руки; стиснув зубы, он начал:
— Мне было всего четырнадцать. Всё свалилось на меня без всякого предупреждения, меня подвергли обряду, ничему не научив. Мой отец уже несколько дней, а может быть, и недель был обеспокоен чем-то, чем ни с кем не желал делиться. Он подкупил храмового волшебника, чтобы тот совершил обряд. Мне неизвестно, кто и как поймал волков. Волшебник исчез сразу же после… то ли потому, что боялся наказания за неудачу, то ли потому, что намеренно предал нас. Я так и не смог ничего выяснить — да у меня тогда и не было сил задавать вопросы.
— Волшебник? — отозвалась леди Йяда; она стояла, прислонившись к стволу деревца. — Рядом с Болесо я не видела никакого волшебника… если только он не скрывался где-то неподалёку. Если сам Болесо был одержим демоном, я этого не заметила, да и не могла заметить: это ведь возможно только для человека, награждённого божественным даром, или для такого же волшебника.
— Нет, только жрец заметил бы… — Ингри заколебался. — В Истхоме какой-нибудь просвещённый священнослужитель наверняка заметил бы, если бы у Болесо на службе был демон. Если же принц пленил его недавно, уже отправившись в изгнание… ему мог и не встретиться жрец, обладающий таким даром. — Впрочем, какова бы ни была одержимость Болесо, всё началось гораздо раньше, ещё прежде, чем он убил своего слугу.
— Я и предположить не могу, какими силами наградил Болесо тот зверинец, что обитал в нём, — сказала леди Йяда. — Теперь я знаю вещи, которые вижу не глазами. Леопард, похоже, дал мне какое-то понимание, способность воспринимать, но… — она горестно стиснула руки, — не выражаемые словесно. Почему ваш волк не оказывает вам такой же помощи?
«Потому что я десять лет и даже больше делал всё, чтобы изувечить его, крепко сковать. Я думал, будто нахожусь в безопасности, но теперь ваши вопросы пугают меня сильнее, чем волк-у-меня-внутри».
— Вы сказали, что было ещё что-то другое… какой-то запах, не мой и не волчий. Нечто третье.
Девушка с несчастным видом нахмурила брови, словно пытаясь дать описание чему-то, что невозможно выразить человеческим языком.
— Я как будто могу чуять души… или это может леопард, а до меня его знание доходит обрывками. Я могу обонять Улькру и знаю, что его можно не бояться. Некоторые придворные Болесо — другое дело, им мне лучше не попадаться. Ваша душа представляется мне двойственной: вы сами и что-то ещё в глубине, что-то тёмное, древнее, заплесневелое. Оно не шевелится.
— Мой волк? — Но его волк был совсем молодым…
— Я… может быть. Но есть ещё третий запах. Его источник обвивает вас, как растение-паразит, его побеги и корни питаются вашим духом. И оно шепчет… Думаю, это какое-то заклятие или одержимость.
Ингри долго молчал, всматриваясь в себя. Как может она отличать одно от другого? Дух его волка был, несомненно, чем-то вроде паразита.
— Оно всё ещё на прежнем месте?
— Да.
Голос Ингри прозвучал резко:
— Значит, как только моё внимание окажется чем-то отвлечено, я могу попытаться убить вас снова.
— Возможно. — Глаза девушки сузились, а ноздри раздулись, как будто она пыталась уловить что-то, для чего телесные чувства не годились. Так же бесполезно, как пытаться видеть пальцами, как пробовать нечто на вкус ушами… — Пока не удастся его выкорчевать.
— Почему вы не обращаетесь в бегство? — тихо спросил Ингри. — Вам следовало бы бежать прочь.
— Разве вы не понимаете? Мне нужно добраться до храма в Истхоме. И как раз вы везёте меня туда со всей возможной скоростью.
— Мне жрецы никогда не могли помочь, — с горечью сказал Ингри, — иначе я уже избавился бы от своего проклятия. Я многие годы пытался — обращался к теологам, к волшебникам, даже к святым. Я отправился в Дартаку, чтобы найти святого Бастарда, который, по слухам, изгонял демонов из человеческих душ и уничтожал незаконных волшебников. Даже он не смог избавить меня от духа волка, потому что, по его словам, дух принадлежит этому миру, а не другому. Даже Бастард, которому подчиняются легионы демонов хаоса и который может призывать и изгонять их по своей воле, не властен над ним. Если уж святые не могут помочь, обычные священнослужители и вовсе бесполезны. Они хуже чем бесполезны — они опасны. В Истхоме церковь — орудие тех, кто обладает властью, а вы, несомненно, их прогневили.
Взгляд леди Йяды был пронизывающим.
— Кто наложил на вас заклятие? Был ли это кто-то из власть имущих?
Ингри открыл рот, потом закрыл и задумался.
— Не уверен… не мог бы сказать. Всё в таком тумане… Я даже не помню — если что-то не напоминает мне — о своих попытках убить вас. Мгновение невнимательности с моей стороны может оказаться для вас смертельным.
— Тогда я буду всё время вам напоминать, — сказала леди Йяда. — Теперь — когда мы оба знаем, в чём дело — это должно даваться легче.
Только Ингри открыл рот, чтобы возразить, как из лесу донёсся треск и окрик:
— Лорд Ингри!
Потом другой голос прокричал:
— Я слышал голоса на берегу! Сюда!
— Они приближаются! — Ингри заставил себя, шатаясь, подняться на ноги. — Бегите, прежде чем они нас найдут! — Он умоляюще простёр руки к девушке.
