— Клюква, подъем! — рявкнула я, срывая одеяло с сестры. — Дело есть…
Клавка недовольно жмурилась и терла глаза кулачками.
— Чего это ты, Афоня? Клопы закусали?
— Не говори ерунды, — одернула я сестрицу. — У нас клопов нет, слава богу. Чего ты там о стрижке и окраске бухтела? Я согласна. Приступай, мастер!
Клавдия таращила на меня глазищи, явно удивленная моим поведением.
— Тебе нельзя пить, Афанасия, — строго произнесла она. — Глупеешь прямо на глазах…
— Тетеря! Некогда мне с тобой объясняться. Собирайся!
— Куда?
— В круглосуточный супермаркет!
— Зачем?!
— Будем внешность менять.
— Зачем? — снова повторила Клавка, проявляя чудеса бестолковости.
— Чтобы в тюрьму не сесть, — пояснила я, роясь в шкафу и выбрасывая оттуда вещи. — Одевайся, кому говорю!
— А утром нельзя это сделать?
— Нет! Нужно торопиться, неужели неясно?!
Клюквина решила, что я спятила. Этот диагноз совершенно четко читался в ее глазах. А с сумасшедшими спорить — дело бесперспективное и глупое, поэтому Клюквина поднялась с кровати и начала одеваться.
— Афоня, где мои брюки? — несмело пискнула она.
— Мои надевай, да пошевеливайся! Время теряем!
Мы весьма оперативно оделись и в скором времени уже двигались в направлении супермаркета.
Сонные кассирши и не менее сонная охрана равнодушно наблюдали, как две девицы горячо спорят о чем-то возле прилавков с косметикой, парфюмерией и прочими дамскими причиндалами. А спор у нас с Клавкой произошел из-за того, что никак не могли решить, в какой цвет перекрашиваться.
— Ты должна меня слушаться, — втолковывала я Клавдии. — Я старше!
— Зато я дипломированный специалист! — пыталась переубедить меня Клюквина, для пущей важности топая ногами.
Специалистом Клавка и в самом деле была классным. Трудилась она в одном очень известном салоне красоты на улице Тверской. У нее в клиентах ходят многие обеспеченные люди. Вспомнив об этом, я заткнулась и предоставила Клавдии полную свободу действий. В конце концов мы выбрали радикальный черный цвет для меня и натуральный медный — для Клюквиной и, прихватив заодно тортик, расплатились и пошли домой.
Дома, быстро сообразив, что уснуть сейчас у нас не получится, мы с Клюквиной намазали друг друга краской и в ожидании «пока схватится» уселись пить чай с тортом.
Хорошая порция сладкого и процесс изменения внешности заметно повысили мне настроение, и я уже сидела, счастливо улыбаясь. Клавка, судя по ее блестящим глазам, тоже пришла в себя и в перерыве между пятой и шестой чашкой чая принялась рассказывать забавные истории с богатенькими дамочками, посещающими их салон.
— Пора, — сообщила сестра спустя сорок ми-нут. — Пойдем мыть головы, а потом я тебя постригу…
Пока Клавдия занималась моим преображением, я, немного помаявшись, сообщила ей о принятом решении:
— Знаешь, Клава, нам надо его найти.
— Кого? — беспечно отозвалась она, щелкая ножницами возле моего уха.
— Того подонка, который меня оставил почти вдовой. Ведь, если по справедливости, Клав, мы с этим Колей могли бы и пожениться! А теперь, вместо того чтобы бегать на свидания к любимому, я бегаю от милиции. В общем, с завтрашнего дня приступаем к поискам. Вернее, уже с сегодняшнего.
Некоторое время Клавдия молчала. Мне были слышны лишь ее вздохи и звук щелкающих ножниц.
— Что ж, — наконец сдержанно ответила сестра. — Это разумное решение. Я тебе, конечно, помогу. И перво-наперво нужно разработать план оперативно-разыскных мероприятий. В кино все время так делают и… Ой, мама!
Клюквина смотрела на меня широко раскрытыми глазами, прикрыв рот ладошкой. На ее лице ясно проступало выражение неподдельного испуга.
— Что? — отчего-то шепотом спросила я.
— Афоня, ты только не волнуйся, ладно? В общем-то, ничего особенного, мне даже нравится… Немного непривычно, но это пройдет со временем. Главное — спокойствие, Афанасия!
Я не на шутку взволновалась и, как всегда в таких случаях, провела рукой по волосам. И похолодела: волос не было! Точнее, они были, но как-то очень мало. Издав страшный и одновременно грозный рык, я бросилась к зеркалу.
— Кто это? — спросила я симпатичного юношу с большими глазами и черными волосами. — Это я?
Чтобы убедиться в этом предположении, я показала юноше язык, немного поморгала и подергала себя за ухо. Отражение повторило все мои действия. Значит, паренек в зеркале — это моя собственная личность, только очень сильно видоизмененная. Настолько, что с первого взгляда узнать практически невозможно. Волосы было жалко, но результат неожиданно мне понравился. Я скорчила смешную рожицу, показала зеркалу язык и вернулась в комнату. Клюквина приготовилась к безвременной кончине.
— Афанасия Сергеевна, — торопливо заговорила она. — Прежде чем что-то предпринять, подумай хорошенько! Я, между прочим, твоя сестра. Ну, увлеклась, ошиблась на пару сантиметров… Это еще не повод калечить человека! Мастера может обидеть каждый. Кстати, у нас в салоне подобное произведение искусства стоит половину твоей зарплаты! Это очень даже модно…
Я стояла молча, уперев руки в бока, и пыталась сурово хмуриться. Это получалось плохо: улыбка то и дело прорывалась наружу сквозь маску гнева. Клавка мое молчание истолковала по-своему. Она решила, что это тревожный знак, и сменила тактику. Голос у сестры задрожал, а глаза наполнились слезами:
— Ты думаешь, я довольна тем, что стало с моей головой? Только посмотри, в кого я превратилась! — Бывшая блондинка Клюквина интенсивно затрясла огненно-рыжими прядками. — Теперь я похожа на апельсин!
На мой взгляд, вышло довольно неплохо, и Клавка больше походила на солнечный лучик. Однако в воспитательных целях я промолчала и сдержанно произнесла:
— Пошли торт доедать.
Клюквина сообразила, что угроза расправы миновала, и с немного растерянным выражением лица двинулась следом за мной.
За чашкой чая, с аппетитом уплетая торт, я заявила:
— Завтра поедем в оздоровительный центр.
Попробуем там что-нибудь разузнать об этом Николае…
Клавдия согласно кивнула, с тревогой наблюдая, как последний кусок торта исчезает у меня во рту с невероятной быстротой.
Сыто икнув, я погладила себя по животу и хорошо поставленным учительским голосом скомандовала:
— А сейчас пошли спать. Нам завтра понадобится много сил, нужно хоть пару часов отдохнуть…
Возражений со стороны сестрицы не последовало и на этот раз, поэтому мы удалились в спальню. Как ни странно, но я уснула почти мгновенно. Видимо, принятое решение и какой-никакой план действий на ближайшее время успокоили мою нервную систему и поспособствовали также душевному успокоению.
