Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175
Когда ученик приходил чуть раньше или Римма Львовна задерживалась с предыдущим учеником, ожидающему позволялось сидеть в музыкальной комнате на стуле и дослушивать чужой урок.
Так однажды произошло и со мной. Когда я вошёл в бывшую уборную, я увидел Римму Львовну, наклонившуюся над своей ученицей в коричневом форменном платьице и белом переднике, сидящей за пианино. Римма Львовна показывала пальцем строчку в нотах, стоявших на пюпитре. Ученица быстро оглянулась на меня, вошедшего, и снова повернулась к нотам. Римма Львовна сказала мне:
– Здравствуй, Славик, садись, голубчик, и жди, мы уже заканчиваем.
Увидев лицо ученицы, я почувствовал, как у меня задрожали ноги, и я плюхнулся на стул. Такой красоты я в своей семилетней жизни ещё не видел.
– Лиля, ты поняла, здесь надо играть анданте? – спросила Римма Львовна.
Девочка кивнула головой.
– Хорошо, сыграй ещё раз, сначала.
То, что я услышал, потрясло меня вконец. Волшебная грустная мелодия зазвучала из-под пальцев девочки – ещё никогда я не испытывал такого сильного ощущения от музыки.
Я сидел в полубессознательном состоянии. Девочка была лет на пять старше меня и виделась мне богиней, тогда я ещё не знал, богиней чего.
Когда она ушла, я сидел в трансе, пока меня не окликнула Римма Львовна:
– Голубчик, ты что, заснул?
В конце урока я осмелился спросить, как называется вещь, которую играла Лиля.
– Это «Вальс» Хренникова. Тебе он понравился?
– Очень. А когда я смогу это играть? – замечтал я.
– Я думаю, через несколько лет. Зависит от того, как ты будешь стараться.
И я начал стараться. Научиться играть этот вальс стало основным стимулом продолжения моих занятий музыкой.
Через два года я спросил Римму Львовну, можно ли мне уже разучивать «Вальс» Хренникова, но разрешения не получил, и пришлось ждать ещё несколько лет. За всё это время я видел Лилю не так уж и много. Она стала заниматься по другому расписанию, и я уже не сталкивался с ней на уроках музыки. Иногда я наблюдал за ней на переменках, гуляющей с подружками по коридору. Но гарантированная встреча у нас была раз в году, весной, перед окончанием школы, когда проходил экзамен, который устраивала Римма Львовна. Она делала из него торжественный концерт, на который приходили родители учеников и даже их знакомые и родственники. Экзамен происходил в спортивном зале школы, в который вкатывали пианино и вносили длинные скамейки, на которые усаживались зрители и экзаменуемые. Справа от пианино за столом сидела Римма Львовна, её взрослый сын, который закончил консерваторию, завуч школы и представитель родительского комитета.
Римма Львовна называла фамилию экзаменуемого ученика и три вещи, которые он будет играть. Ученик вставал со скамейки и, трепеща, шёл к пианино. Учеников было не менее двадцати. После того, как концерт заканчивался, наступал перерыв, в течение которого жюри должно было выставить оценки, а все отмузыцировавшие бросались на школьный двор играть в «Али-Баба». Лиля была самой старшей, и она всегда затевала эту игру. Под её руководством все выстраивались в два ряда, один напротив другого. В каждом ряду все крепко брались за руки.
Лиля кричала, и её ряд ей вторил:
– Али-Баба!
Из другого ряда отвечали:
– Чего, кума?
Лиля, улыбаясь, громко выдвигала требование:
– Тяни рукава!
– С какого бока? – во весь голос вопрошали напротив.
– Слева направо Славу нам надо! – кричал ряд напротив меня с чудесным голосом Лили.
Я освобождал руки и бежал в ряд напротив, стараясь разорвать цепь. Я устремлялся в центр, где стояла Лиля. Мне удавалось разорвать сцепление рук, и поэтому я имел право взять к нам в ряд либо Лилю, либо стоявшего рядом с ней. Конечно же я выбирал Лилю и вёл её в нашу команду, как самый дорогой трофей. Она вставала рядом со мной, и мы крепко брались за руки. И это было счастьем.
Выигрывал тот ряд, который мог таким способом пополниться всеми, кроме одного последнего, из противоположного ряда.
Но нам никогда не удавалось доиграть до конца, так как заседание жюри кончалось, и нас приглашали обратно в школу. Там нам объявляли оценки, которые содержали плюсы и минусы. Просто пятёрка была недостаточна для тщеславия музыкальных исполнителей. Лиля всегда получала пять с плюсом.
Так мы регулярно встречались из года в год, и всегда она в какой-то момент игры выкликивала меня, и я бежал разорвать именно её звено. А когда я кричал, то я звал Лилю, и она бежала именно туда, где стоял я.
С каждым годом Лиля становилась всё красивее, у неё выросла высокая грудь и раздались бёдра. И с каждым годом мне это нравилось всё больше и больше.
Наконец Римма Львовна разрешила мне разобрать «Вальс» Хренникова. Для того чтобы достать ноты, которых в магазине не было, мне пришлось поехать в музыкальную библиотеку и самому копировать пять страниц, накладывая кальку с проведёнными карандашными линями, на которые я переводил ноты. Потом эту кальку я наклеил на листы бумаги, чтобы она не просвечивала. Это было в те времена, когда копировальные машины существовали только в КГБ.
По этой самодельной копии я разучивал свою музыкальную мечту. К тому времени Лиля уже закончила школу, и Римма Львовна как-то сказала мне, что Лиля вышла замуж.
Всякий раз, когда я слышал или играл этот вальс, я думал о Лиле. Думал я о ней и в другие времена, когда делал свои первые поползновения на девочек.
Однажды, когда я пришёл на очередной урок, уже заучив наизусть «Вальс» Хренникова, и открыл дверь в класс, бывший туалет с тем же невыветриваемым запахом, я увидел Лилю, разговаривающую с Риммой Львовной.
– Здравствуй, Слава! – обрадовалась мне Лиля. – Какой ты стал большой.
– Привет, – сказал я, – ты тоже.
Лиля и Римма Львовна рассмеялись.
– А я вот соскучилась, пришла посмотреть, как вы живёте, – сказала Лиля, глядя то на меня, то на Римму Львовну. – Можно мне послушать, как Слава играет?
– Конечно, голубчик, конечно. Мы с тобой уже поговорили, сиди, слушай, что он играть будет.
И я заиграл «Вальс» Хренникова. Когда я закончил, Лиля захлопала в ладоши:
– Молодец, хорошо сыграл, с душой! Как я люблю этот вальс! – воскликнула Лиля.
– И я люблю, – сказал я, вкладывая в это слово смысл, выходящий далеко за музыкальные пределы.
Когда урок закончился и я стал собираться уходить, Лиля встала и сказала Римме Львовне, что ей пора. Да и новая ученица уже ждала своей очереди.
Мы вышли вместе с Лилей в коридор. Сердце моё носилось по всему телу.
– Что ты так на меня смотришь? – игриво спросила Лиля.
– Ты очень красивая стала, – сказал я, глядя ей в глаза, пылая лицом.
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175
