Это не научное заключение, это личное впечатление; впрочем, действительно: Бостон является тому хорошим примером. В городе нет общественного радио, и поэтому общественное мнение очень разнообразно и разрозненно. Люди могут не знать даже о том, что происходит в другой части города. Нет никакого взаимодействия между людьми, поскольку не существует способа объединить их. Конечно, существуют иные средства общения — скажем, Интернет, — но вам некуда обращаться непосредственно, если захотите выяснить, что же все-таки происходит, если захотите получить критический анализ событий, происходящих в мире и, возможно, относящихся к проблемам и событиям в вашем собственном городе. А это все, конечно, мешает создавать крепкое местное сообщество граждан.
Вы работаете в сфере образования. Вы преподавали в Массачусетском технологическом институте на протяжении многих десятилетии. Очень многих сегодня волнует то, что происходит с системой образования в Соединенных Штатах. По всей стране увольняют тысячи и тысячи учителей, в классах насчитывается все больше и больше учащихся, школы закрываются, возникает огромный бюджетный дефицит в сфере образования. Программы помощи отстающим ученикам постоянно урезаются или прекращаются полностью. Неужели власть и корпоративная элита больше не нуждаются в хорошо подготовленной и образованной рабочей силе? Или они собираются в будущем полагаться на выходцев из Южной и Восточной Азии?
Я не думаю, что деловые круги, по крайней мере, в краткосрочной перспективе настолько озабочены этой проблемой. На протяжении последних тридцати лет в стране существует серьезная программа по переносу производства в другие страны. И это касается не только неквалифицированного, ручного труда, но и процесса обработки данных. Рабочая сила за рубежом намного дешевле, чем в США. Несколько лет назад IBM объявила о целом ряде стимулов, пытаясь убедить своих сотрудников в Соединенных Штатах переехать работать в Индию, где они могли бы жить на меньшую заработную плату. Конечно, то, о чем вы говорите, частично соответствует действительности. Но все же думаю: деловая элита предполагает поддерживать необходимое количество рабочей силы в стране, опираясь на меньшую часть населения.
Все перемены, вами упомянутые, — неотъемлемая часть огромных усилий, прилагаемых ради подрыва системы государственного образования во всей стране, с целью приватизировать образование, что станет настоящей находкой для власти частного капитала. Частный капитал в США не любит государственного образования по целому ряду причин. Одной из таких причин является принцип, на котором строится нынешнее образование: этот принцип представляет для капиталистов серьезную угрозу. Государственное образование основано на принципе солидарности. Так, например, мои дети родились пятьдесят лет тому назад. Тем не менее считаю и не могу не считать, что сегодня я должен платить налоги, для того чтобы другие дети, живущие на моей улице ныне, могли пойти в школу. Это полностью противоречит доктрине о том, что вы обязаны думать лишь о своих интересах, и пропади пропадом все остальные. Подобная доктрина — основной принцип частного капитала. Государственное образование представляет собой угрозу для такой системы ценностей, ибо порождает в людях чувство сплоченности, общности, призывает к взаимной помощи.
То же самое касается и системы социального обеспечения. Именно поэтому сейчас так яростно пытаются разрушить систему социального обеспечения в стране, хотя для этого нет никаких экономических предпосылок — по крайней мере, сколько-нибудь серьезных экономических предпосылок. Дело в том, что государственное образование и система социального обеспечения крайне опасны для власти частного капитала: они развивают представление о том, что все мы одно целое, все зависим друг от друга, значит, должны трудиться вместе и сообща строить лучшую жизнь, лучшее будущее. А если вы стараетесь правдами и неправдами выдавить из людей максимальную прибыль или заставить их максимально увеличить потребление, то любые благородные порывы этих людей — в особенности стремление действовать сообща ради лучшего будущего — крайне вредоносны для вас. Получается, благородные устремления следует вытеснять вон из людских голов.
Солидарность приводит к тому, что людьми становится трудно помыкать: они перестают быть равнодушными игрушками частного капитала. Вот капиталу и необходимы разнообразные системы пропаганды, помогающие преодолевать любые возможные отклонения от принципа: будь полностью покорен властям предержащим!
Сейчас в стране предпринимаются мощнейшие попытки заменить государственные школы сетью школ наполовину частных, но все же финансируемых налогоплательщиками. А вот управление этими школами уже будет преимущественно частным. Доказательств тому, что эти школы будут лучше прежних, нет. Насколько знаем, они, скорее всего, будут хуже. Но именно такая приватизация школьного образования серьезно подорвет солидарность и взаимопомощь населения страны — крайне опасные с правительственной точки зрения тенденции, значительно вредящие нынешним системам власти.
Профсоюзы в Соединенных Штатах Америки исторически выступали учреждениями, крепившими народную сплоченность. После того как членство в профсоюзах достигло своего пика — 35 % от числа всех работавших граждан, — количество членов профсоюза стало неуклонно падать, и на сегодня составляет лишь несколько процентов. От рабочих требуют ежедневно трудиться все дольше, заработная плата и льготы сокращаются, становится меньше рабочих мест. Означает ли все это, что частный капитал использует сегодняшний экономический кризис для достижения своей заветной долгосрочной цели — окончательно уничтожить профсоюзы?
Частный капитал люто ненавидит профессиональные союзы. Так было испокон веку. Соединенные Штаты — общество, где всегда верховодили деловые круги, и происходило это в намного большей степени, нежели в странах, сопоставимых с США. Соответственно, Соединенные Штаты имеют очень жестокую историю рабочего движения, куда более сложную, чем в других государствах. В стране постоянно прилагались усилия для того, чтобы полностью уничтожить профсоюзы. К началу двадцатых годов прошлого века это почти удалось. Однако настали тридцатые годы, и профсоюзы вновь набрали силу в ходе борьбы рабочих за свои права. Деловые круги США мгновенно отреагировали на подъем профсоюзного движения и сплотились в новой попытке сокрушить рабочих. Сразу же после окончания Второй мировой войны появились и закон Тафта — Хартли, и целый ряд других законов, ущемляющих интересы рабочего класса; началась невероятная по своему размаху пропагандистская кампания — в церквах, школах, кинотеатрах, прессе — для того, чтобы настроить общественное мнение против профсоюзов.
Некоторое время пропагандистская кампания имела определенный успех, но большинство трудящихся все же предпочитали оставаться членами профсоюза, если представлялась возможность. Правительства многих штатов возвели в своем законодательстве барьеры, значительно осложнившие процедуру вступления в профсоюз. Итог всего этого: членство в профсоюзах частного сектора экономики США опустилось до 7 % от числа работающих. Однако профсоюзы государственного сектора все еще не уничтожены, именно поэтому на них сейчас и оказывают неслыханное давление. Хорошим примером этого могут быть нападки на трудящихся штата Висконсин: те попытались организоваться и коллективно проводить переговоры с работодателями. Истинные проблемы этого штата не имеют ничего общего с местным бюджетным дефицитом. Эти заявления — чистое мошенничество, их просто используют как предлог. А настоящая загвоздка в том, что люди хотят осуществить свое право на коллективные переговоры с работодателями — это ведь один из основных профсоюзных принципов. И деловые круги хотят с этим покончить.
