– Ты уверена, что у тебя остается достаточно времени для сна?
– Я же сказала, что меня отвлекает не это.
И вдруг между ними повеяло взаимным осознанием происходящего.
– Не слишком затягивай с принятием решения. – Джози вдруг почувствовала, словно она уже давно сделала свой выбор.
– Я тут же сообщу вам, как только решу что-нибудь.
– Ладно, значит, увидимся в понедельник. Я на денек уеду. – Его голубые глаза без спешки осмотрели ее взглядом собственника. – Если только ты не примешь решения до конца вечера. Тогда позвони мне.
– И ты тут же вприпрыжку примчишься ко мне? – Он коротко усмехнулся:
– Что-то вроде того.
Гораздо вероятнее, что прибежит она сама.
Ей было неловко признаться даже себе, как давно она не спала с мужчиной. Поскольку большинство мужчин видели в ней забавного приятеля, близкие отношения возникали редко. Конечно, в последние годы у нее было несколько любовников, но в основном это были вялотекущие связи, в которых превалировали дружеские отношения.
Она и ее бойфренд Люк расстались, когда осознали, что, хотя они общались почти ежедневно, вполне могли по две-три недели обходиться без секса, и, похоже, ни один из них не замечал этого. Но никогда еще она не испытывала такой страсти, от которой сами собой увлажнялись трусики.
А вот сейчас ее трусики убедились, что Хьюстон именно тот мужчина, кто способен оросить их, и уже сейчас были предательски влажными.
Хьюстон вознамерился пройти мимо нее. Она же повернулась в противоположную сторону. Джози вновь уткнулась ему в грудь, пошатнулась, отскочив, словно мячик с волосами. Его теплые руки рывком остановили ее.
– Прости меня, – буркнула она, пытаясь освободиться из его объятий. Но она смогла лишь наступить ему на ногу, ударилась плечом о стену за ним и издала нервный смешок: – Такой неуклюжей я еще не была.
– Я знаю лекарство от этого.
В том-то и проблема. Она тоже знала его. Только это специфическое лекарство могло погрузить ее в еще более горячую воду, чем та, в которой она купалась сейчас.
– И что же это за лекарство? Риталин? – пошутила она. Он не засмеялся.
– Только одна ночь, Джози, И я гарантирую, ты получишь удовольствие.
Проблема не в удовольствии. Ее бросало в жар только от того, что он дышал одним воздухом с ней в холле.
– Просто я не уверена, что это хорошая мысль. У меня слишком многое стоит на кону, и я уже достаточно напортила, ведя себя как неуклюжая клушка. А что, если от этого станет еще хуже и я брошу свою карьеру коту под хвост?
Сжав кулаки, она глубоко вздохнула, пока он в упор смотрел на нее.
– Я не буду уговаривать тебя пойти на это. Если захочешь, ты знаешь, где меня найти. – Он отступил от нее на шаг. – Но, будь любезна, сделай мне одолжение. Если ты откажешься, не надевай больше трусиков с губками на заднице. И не наклоняйся передо мной. Они могут ввести в искушение даже святого, а я, что бы ни говорили пациенты, таковым не являюсь.
Нет, это не тайное оружие, которое она приготовила специально для него. Ее руки метнулись назад, лицо вспыхнуло. И давно он уже разглядывает ее трусики?
– Я их надеваю только по субботам. Это комплект «неделька», и на субботу приходятся трусики с губами.
– О Господи! – только и сказал он, а его взгляд скользнул вниз, словно он мог отчетливо представить себе недельный парад трусиков.
Джози застыла, держа руки на попке. Каждый дюйм ее тела исходил желанием. Она была почти в агонии, а интеллект сжался до уровня амебы.
– А как насчет остальных дней? Что там изображено? – И тут маленький чертик, таившийся в ней, которому до смерти надоело быть лояльным и банальным, ехидно улыбнулся ему.
– Поскольку ты захотел только одну ночь, этого ты никогда не узнаешь.
Хьюстон вел джип по песку пляжа Акадия-Бич и смотрел на воду.
Вид был потрясающий. Обычно волны у побережья Флориды были умеренно большие, позволявшие практиковать серфинг только в качестве отдыха и развлечения в отличие от пляжей в Австралии и на Гавайских островах.
Но сегодня волнение было столь сильное, а волны такие высокие, что он не утерпел и решил испробовать их. Он припарковался рядом с дюжиной других автомобилей и выключил двигатель, глубоко вдохнув соленый воздух. Он любил пляж. Любил чувствовать горячий песок под ногами и плеск теплой воды вокруг.
Это успокаивало. Здесь было единственное место, где он мог расслабиться и позволить океану направлять его. Всякий раз, когда он вставал на доску для серфинга, это было схваткой с природой, попытка покорить волну – нервная и физическая разрядка.
С детства он оставался безнадзорным ребенком, смотрел, как отец дурно обращался с матерью, поколачивал ее, и частенько от него разило пивом и потом. День, когда отец ушел из семьи навсегда, стал для него счастливейшим днем. И тогда он взял под контроль жизнь свою, матери и маленькой сестренки Кори. Ему было всего пятнадцать лет, но с тех пор он стал очень целеустремленным, полным решимости добиться успеха в жизни и содержать мать и сестру.
И он добился этого. Ему нравилось быть хирургом, и он стал отличным специалистом. Когда он брался за что-либо, он всегда стремился к успеху. Иногда он задавался вопросом: может, именно поэтому он никогда не думал о женитьбе? Он не любил проигрывать – ни в игре, ни в честолюбивом вызове, ни в сердечных делах.
В каждой схватке он боролся до конца и сознавал, что он слишком цинично смотрит на жизнь, чтобы стать кому-то хорошим мужем. И потому он ограничивался кратковременными связями, а большую часть времени отдавал работе, в особенности теперь, когда его сестра вышла замуж за одного из старых друзей Хьюстона, а матери добавились заботы и хлопоты новоиспеченной бабушки.
Его профессия – возвращение пожилых пациентов к нормальной жизни – приносила ему моральное удовлетворение. Он брал на себя большую ответственность и относился к делу очень серьезно, проверяя и перепроверяя самого себя и своих сотрудников. Его пациенты верили, что он приложит все силы и умение, чтобы излечить их, поставить на ноги. И он не желал подвергать ни малейшему сомнению это доверие.
За годы работы Хьюстон осознал, что ему не хватало легкости в общении с больными, для него всегда было трудно вступать в разговор с людьми.
Над этим ему еще предстояло поработать, надо научиться вовремя улыбнуться пациенту и уметь поддержать беседу. В отличие от Джози Эдкинс, которая, как ему казалось, смогла бы разговорить и пень.
Покинув больницу на целый день, он заехал домой, надел майку и плавки, скинул рубашку, швырнул ее на заднее сиденье джипа и затряс головой при мысли о Джози.
Он, похоже, утратил последние остатки разума. Вместо того чтобы стать ее мудрым наставником, он начал приставать с поцелуями, да к тому же еще предложил провести с ним ночь. Он был почти уверен, что она скажет «нет».
